Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Губернатор, – сказал Диккеншитс, поднявшись со своего места. – Позвольте мне поблагодарить вас за оказанную любезность. Я буду последним, кто пожелает влиять на ваше мнение и оспаривать ваши намерения, важно честно и справедливо решить проблему концессий для развития городского транспорта без эмоций, публичных страстей, зависти, пустословия и всего прочего, направленного на противодействие усилиям мистера Каупервуда. Повторю: все дело в зависти. Его противники готовы пожертвовать справедливостью и честной игрой, лишь бы отстранить его от дел. Вот и все.

– Возможно, все это правда, – отозвался Суонсон. – Тем не менее здесь имеется и нечто иное, что вы как будто не замечаете или не хотите видеть – конституционное право людей на рассмотрение, обсуждение и переоценку контрактов в то время и таким образом, как это было предусмотрено условиями первоначальной концессии. То, что вы предлагаете, делает ничтожным и недействительным соглашение между обществом и трамвайными компаниями в то время, когда люди вправе ожидать подробного и свободного обсуждения этого вопроса, независимо от влияния и контроля законодательных органов штата. Заставить законодательное собрание под нажимом или с помощью иных средств вмешаться в этот процесс и повлиять на него я называю нечестной игрой. Предложения, которые содержатся в этом законопроекте, должны быть представлены на обсуждение на следующих выборах, кандидаты примут решение, которое сочтут справедливым. Вот как следует уладить этот вопрос: негоже вмешиваться в законодательство и влиять на сенаторов или покупать голоса, а потом ожидать, что я приму положительное решение и поставлю свою подпись.

Суонсон не повышал голос и не выказывал никакой антипатии к собеседнику. Он был тверд, спокоен и благожелателен.

Диккеншитс провел ладонью по широкому лбу с залысинами. Казалось, он что-то обдумывает какой-то аргумент или действие.

– Ну что же, губернатор, – наконец сказал он, – я хочу поблагодарить вас. Вы были чрезвычайно добры. Кстати, я вижу, тут у вас есть большой и вместительный сейф. – Он взял портфель, который принес с собой. – Я подумал, могу ли оставить его на день-другой под вашим присмотром? Там лежат кое-какие документы, которые мне не хочется возить с собой по сельским дорогами. Вы позволите ли мне запереть его в вашем сейфе и отдать попозже, когда я пришлю за ним?

– С удовольствием, – ответил губернатор.

Он взял портфель, положил в нижнее отделение сейфа, потому закрыл и запер дверь. Мужчины обменялись искренним рукопожатием. Губернатор вернулся к своим размышлением, а судья поспешил на улицу, где сел в первый же трамвай.

Около одиннадцати часов на следующее утро Суонсон по-прежнему работал в своем кабинете, снедаемый беспокойством и обдумывая какой-нибудь способ добыть сто тысяч долларов для оплаты процентов по займам, ремонтных работ и других выплат по содержанию офисного здания, не окупавшего понесенные расходы и истощавшего его средства. В этот момент дверь его офиса приоткрылась, и юный курьер протянул ему визитную карточку Ф. А. Каупервуда. Губернатор никогда не встречался с ним раньше. Вошел Каупервуд, свежий, оживленный, энергичный. Он сиял, как новенькая долларовая монета.

– Полагаю, вы губернатор Суонсон?

– Да, сэр.

Мужчины настороженно присмотрелись друг к другу.

– Я мистер Каупервуд. Мне хотелось сказать вам несколько слов. Я отниму у вас мало времени. Я не собираюсь настаивать на аргументах, уже представленных вам. Мне довольно того, что вам они хорошо известны.

– Да, вчера я поговорил с судьей Диккеншитсом.

– Совершенно верно, губернатор. Поскольку мне известно о состоянии ваших дел, позвольте обсудить с вами один вопрос. Я знаю, что вы относительно бедный человек; каждый доллар, который вы сейчас имеете, практически погребен в этом здании. Я знаю о двух местах, куда вы обращались с просьбой о займе в сто тысяч долларов и получили отказ, поскольку у вас недостаточно средств, не считая этого здания, которое уже заложено и перезаложено. Должно быть, вам известно, что люди, которые противостоят вам, сражаются и со мной. Меня считают жуликом, потому что я эгоистичен и амбициозен, как законченный материалист. Вы не жулик, но опасный человек, потому что вы идеалист. Независимо от того, заблокируете ли вы этот законопроект или нет, вас больше никогда не изберут губернатором Иллинойса, если люди, которые сражаются со мной, одержат верх, как они это сделали в борьбе с вами.