Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Несколько дней спустя Эйлин и Линд встретились в золотом зале ресторана «Ришелье». Неожиданно для себя, хотя она решила изображать равнодушие, но провела много времени, наряжаясь и прихорашиваясь. Стоял морозный февраль, землю укутывал свежевыпавший сверкающий снег, поэтому она надела новое темно-зеленое платье из плотной шерстяной ткани с лазуритовыми пуговицами, нашитыми в виде буквы «Y» на груди, теплую котиковую шапочку с изумрудным пером и котиковый жакет с большими выпуклыми серебряными пуговицами, а также кожаные ботинки цвета бронзы. В завершение всей этой красоты Эйлин надела лазуритовые сережки цветов виде маленьких бутонов и тяжелый золотой браслет без украшений. Линд поднялся ей навстречу с нескрываемым восхищением, написанном на его красивом смуглом лице.

– С вашего позволения, вы прелестно выглядите, – сказал он, опустившись на стул напротив нее. – У вас замечательный вкус в подборе цветов и оттенков. Эти серьги великолепно сочетаются с вашими волосами.

Хотя Эйлин опасалась напористости Линда, она была застигнута врасплох его вкрадчивой силой и ощущением железной воли под маской светской любезности. Его мускулистые руки с длинными аристократическими пальцами указывали на скрытую силу. Его мужественный образ подчеркивали ровные зубы и волевой подбородок.

– Итак, вы наконец пришли, – продолжал он, неотрывно гладя на нее. Сначала она смело встретила его взгляд, но потом отвела глаза.

Он по-прежнему внимательно изучал ее, рассматривая ее подбородок, губы и чуть вздернутый нос. По щекам, покрытым здоровым румянцем, гибким рукам и красивым плечам, обтянутым хорошо сшитым платьем, он ощущал жизненную энергию, которую больше всего ценил в женщинах. Чтобы отвлечься, он заказал классический коктейль с виски и предложил ей присоединиться к нему. Когда она отказалась, он достал из кармана маленькую коробочку.

– Тем вечером в игорном доме мы договорились, что я подарю вам что-нибудь на память, – сказал он. – Нечто вроде сувенира, помните?

Эйлин немного сконфуженно посмотрела на коробочку, догадавшись, что там находится какое-то дорогое украшение.

– О, вам не стоит этого делать, – возразила она. – Наша договоренность действовала в случае вашего выигрыша. Вы проиграли, поэтому у вас нет никаких обязательств. По правде говоря, я должна была разделить ваш проигрыш. Я еще не простила вас за это, знаете?

– Как это было бы неблагородно с моей стороны! – с улыбкой произнес он, вертя в руках продолговатую лакированную вещицу. – Вы же не хотите выставить меня в таком свете, правда? Будьте так любезны, не отказывайте. Угадайте, что лежит внутри, и она ваша.

Эйлин поджала губы, когда слушала эту пылкую просьбу.

– Я не прочь поиграть в догадки, – высокомерно произнесла она. – Но я не стану ничего брать. Это может быть брошка, серьги или браслет.

Он ничего не сказал, но открыл шкатулку и показал ожерелье из витого золота, мастерски выполненное в виде виноградной лозы, увитой листьями. В центре был вставлен черный, с переливчатым блеском опал. Линд хорошо понимал, что у Эйлин есть множество украшений и что лишь вещь необычной работы и высокой ценности может показаться достойной ее внимания. Он внимательно следил за ее лицом, пока она рассматривала ожерелье.

– Как изысканно! – произнесла она. – Чудесный опал и совершенно необычный фасон, – она провела кончиком пальца по отдельным листочкам. – Но вам не следовало поступать так безрассудно; я не могу его принять. У меня есть много драгоценностей, и кроме того…

Она думала о том, что сказать Каупервуду, если случайно он увидит ожерелье и спросит, откуда оно у нее. Он был таким проницательным!

– Что «кроме того»? – поинтересовался Линд.

– Ничего, – отозвалась она. – Ничего, кроме того, что я действительно не могу его принять.

– Но вы могли бы взять его как сувенир, даже если… Вы же помните наш договор.

– Даже если что? – осведомилась она.

– Даже если из этого ничего не выйдет. Тогда это будет настоящий сувенир, просто небольшое украшение на память.

Он накрыл ее руку прохладными, сильными пальцами. Год назад и даже полгода назад Эйлин с вежливой улыбкой освободила бы свою руку. Теперь она колебалась. Почему она должна быть такой привередливой по отношению к другим мужчинам, если Каупервуд так жестоко обходится с ней?

– Скажите мне кое-что, – произнес Линд, заметив ее сомнения и продолжая ласково, но твердо удерживать ее руку. – Я вам не совсем безразличен?