Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Во многих отношениях Линд был привлекательным человеком. Он был сравнительно молод, не старше Эйлин, получил хорошее, пусть и поверхностное образование в одном из лучших американских колледжей, со вкусом одевался, умел себя окружать красивой обстановкой, но по существу был повесой и распутником. С ранней юности он пристрастился к азартным играм. Он много пил, но при этом вовсе не был алкоголиком, так как обладал железным здоровьем и мог поглощать спиртные напитки с минимальными последствиями для себя. По выражению Гиббона, он обладал «приятнейшим из пороков» – страстью к женскому полу. Усердные, кропотливые, добросовестные труды его отца, благодаря которым была построена фермерская империя, наследником которой Линд мог стать, волновали его не в больше, чем священные права халдеев. Он понимал, что предпринимательство само по себе является превосходным удобством. Иногда ему нравилось думать о бескрайних просторах полей, кирпичных зернохранилищах, высоких стогах и гудении работающих механизмов, но не хотел иметь ничего общего с унылой рутиной управления всем этим хозяйством.

В таких обстоятельствах основная трудность для Эйлин заключалась в ее непревзойденном тщеславии наряду с застенчивостью. Свет еще не видел более амбициозной женщины. Почему, спрашивала она себя, она должна день за днем сидеть в одиночестве и предаваться горестным раздумьям о Каупервуде, когда он порхает от цветка к цветку и пьет нектар жизни в других местах? Почему бы ей не предложить свои еще не увядшие прелести для утешения и восторга других мужчин, которые оценят их по достоинству? Однако даже сейчас воспоминания о былом Каупервуде были такими дорогими и прекрасными, что она не могла и подумать о настоящей измене. Когда он был добр к ней, то становился невыразимо прекрасным и притягательным. Поэтому она сначала отклонила предложение Линда, пригласившего ее на обед. Потом когда-нибудь можно было бы вернуться к этому. Но случилось так, что в то время Эйлин почти ежедневно получала дополнительные свидетельства и напоминания о неверности Каупервуда.

Однажды, отправившись с визитом Хейгенинов, – а она была вполне готова изображать дружеские чувства до тех пор, пока они не узнали правду, – она услышала, что «миссис Хейгенин нет дома». Вскоре после этого «Пресс», которую Эйлин регулярно читала, потому что там хорошо отзывались о Каупервуде, внезапно развернулась и перешла в наступление. Появились нелицеприятные статьи о том, что его методы и намерения не соответствуют интересам города. Немного позже Хейгенин опубликовал редакторские колонки, где называл Каупервуда «грабителем», «авантюристом из Филадельфии», «бессовестным прожектером» и так далее. Эйлин мгновенно догадалась, в чем проблема, но ее собственное положение было слишком шатким для любых комментариев. Она могла отвести угрозы и препятствия, существовавшие в алчном мире Каупервуда, не в большей степени, чем найти выход из собственных душевных затруднений.

Однажды, просматривая колонки светской хроники в другой газете, она обнаружила заметку, которая стала последней каплей. Текст гласил: «Уже некоторое время в высших кругах общества ходили многочисленные слухи об амурных связях и любовницах некоего богача и самозваного аристократа, который однажды уже сделал попытку проникнуть в высшее общество Чикаго. Не стоит упоминать имя этого человека, так как все, кто знаком с недавними городскими скандалами, хорошо понимают, о ком идет речь. Последние слухи касаются его гнусной связи с двумя женщинами, одна из которых дочь, а другая жена респектабельных и высокоуважаемых членов общества. Теперь против него настроены влиятельнейшие финансовые и общественные круги, ибо муж одной женщины и отец другой жертвы – уважаемые люди. Уже не раз высказывалось мнение, что Чикаго более не должен мириться с его откровенным мошенничеством в финансовых и административных вопросах, но до сих пор против него не предпринималось решительных действий. Венцом всему является то обстоятельство, что его жена, которую он привез сюда из Филадельфии и которая, как гласит молва, самым скандальным образом принесла в жертву свою репутацию, разрушив ради него семейный очаг другой женщины, по-прежнему вынуждена сожительствовать с ним».

Эйлин прекрасно понимала, что имелось в виду. Вероятно, «отцом» был Хейгенин или Кокрейн, скорее всего, Хейгенин. Но кто был «мужем»? Она не слышала о скандале, связанном с чьей-то женой. Это не могла быть Рита Сольберг и ее муж; связь с ней раскрылась слишком давно. Должно быть, какой-то новый роман, о котором Эйлин не имела ни малейшего понятия, поэтому некоторое время она провела в задумчивости. Наконец она решила, что если получит очередное приглашение от Линда, то примет его.