Андрэ Моруа - Письма незнакомке

– Капля в месяц? – с удивлением повторила молодая женщина. – Неужели одной капли хватает на то, чтобы прокормить этот народец в течение целого месяца?

На молодой женщине была широкополая шляпа из белой соломки и кисейное платье в цветочек. Ее руки были обнажены. Продавец бросил на нее грустный взгляд:

– Одной капли хватит.

– Какая прелесть! – воскликнула она и купила прозрачный муравейник.

– Дорогой, а показывала ли я вам своих муравьев?

Бледными пальчиками с накрашенными ноготками она держала прозрачную коробочку с живыми существами. Сидящий рядом с нею мужчина любовался затылком ее склоненной головки.

– С вами не соскучишься, дорогая… С вами все кажется новым, разнообразным… Вчера вечером Бах… Сегодня муравьи…

– Вы только взгляните, дорогой друг, – проговорила она с детской непосредственностью, которая так ему нравилась (она это знала). – Видите эту гигантшу? Это Королева… Работницы ей прислуживают… Я сама их кормлю… И, поверите ли, милый, им хватает одной капли меду в месяц… Не правда ли, поэтично?

Не прошло и недели, как и любовнику, и мужу опостылели муравьи. Она спрятала коробочку за зеркалом на камине. А в конце месяца забыла капнуть в отверстие меду. Все муравьи постепенно передохли от голода. Но до конца берегли немного меду для Королевы, которая погибла последней.

– Бонниве был всего пятью-шестью годами старше меня, – начал Мофра, – но он сделал такую блестящую, молниеносную карьеру, что я привык видеть в нем скорее покровителя, чем друга. Я был многим обязан ему. Когда его назначили министром общественных работ, он определил меня в свою канцелярию, а когда кабинет пал, мгновенно пристроил в префектуру.

Вернувшись к власти, он взял себе портфель министра колоний. В ту пору я был неплохо устроен в Париже и просил Бонниве оставить меня на этом месте. Мы по-прежнему были дружны и часто встречались в семейном кругу – то у него, то у меня дома. Бонниве обожал свою жену Нелли, женщину лет сорока, все еще миловидную и словно созданную для роли супруги министра. Я был женат уже десять лет, и, как вы знаете, мы с Мадлен жили душа в душу.

Как-то в начале июня супруги Бонниве пригласили нас пообедать в одном из ресторанов Булонского леса. Нас было шесть человек, мы очень мило провели время, и к полуночи нам еще не хотелось расходиться. Бонниве, который был в ударе, предложил отправиться на ярмарку в Нейи. Когда Бонниве сидит в министерском кресле, он любит разыгрывать Гарун-аль-Рашида и слышать, как толпа провожает его шепотом: «Глядите, Бонниве!»

Три немолодые супружеские пары, которые тщетно пытаются обрести в ребяческих забавах очарование далекого детства, являют взору довольно печальное зрелище. Мы выиграли в различных лотереях макароны, стеклянные кораблики и пряничных зверей. Потом мужская часть нашей компании сбивала в тире вращающиеся трубки и яичную скорлупу, которую подбрасывали вверх вялые струйки воды. Наконец мы добрались до ярмарочной железной дороги, рельсы которой, сделав два-три круга под открытым небом, исчезали в туннеле. Нелли Бонниве предложила прокатиться в поезде. Моей жене затея эта пришлась не очень по душе и сиденья показались недостаточно чистыми, но она не хотела нарушать компанию, и мы купили билеты. В толчее на платформе толпа нас разъединила, и мы с Нелли Бонниве оказались наедине в двухместном купе.

Маленький поезд мчался с большой скоростью, а зигзаги дорожного полотна были умышленно расположены так, чтобы пассажиры то и дело падали друг на друга. На первом же повороте Нелли Бонниве едва не очутилась в моих объятиях. В эту минуту поезд нырнул во мрак туннеля, и то, что совершилось в следующие несколько секунд, я сам не могу объяснить. Наши поступки иногда не подвластны контролю сознания. Как бы там ни было, я вдруг почувствовал, что Нелли полулежит у меня на коленях, и стал ее ласкать, как двадцатилетний солдат ласкает девчонку, которую привел на деревенскую ярмарку. Не сознавая, что делаю, я искал ее губы, и в тот момент, когда, не встретив сопротивления, я прижался к ним, вспыхнул свет. Словно по уговору, мы отпрянули в разные стороны и растерянно, в полном изумлении уставились друг на друга.

Помню, что я пытался разгадать выражение лица Нелли Бонниве. Она приводила в порядок прическу и молча, без улыбки глядела на меня. Наше взаимное замешательство длилось недолго. Поезд уже тормозил, и через минуту мы оказались на платформе, где нас ждали Бонниве, Мадлен и двое других наших спутников.