Ольга Токарчук - Веди свой плуг над костями мертвых

— Вы правы, — сказал первый.

— Это правда, что он был весь облеплен Жуками? — спросила я.

— Мы не можем ответить на этот вопрос. Это тайна следствия.

— А как он умер?

— Здесь мы спрашиваем, а не вы нас, — сказал первый, а второй сказал:

— Свидетели видели, как вы разговаривали с Председателем во время вечеринки, стоя на ступеньках.

— Действительно, я говорила, что заберу его домой, так просила его жена. Но он, кажется, не очень мог сосредоточиться на том, что я говорила. Я подумала, что лучше я просто подожду, пока бал не закончится, и он будет готовиться уйти.

— Вы знали Коменданта?

— Видимо, да. Вам это хорошо известно, — сказала я молодому. — Зачем спрашивать, если знаете. Времени не жалко?

— А Ансельма Нутряка?

— Так его звали Ансельм? Я бы никогда не подумала. Как-то я встретила его здесь, на мостике. Он был со своей подругой. Это давно было, года три назад. Мы немного поболтали.

— Про что?

— Да, ничего особенного, уже не помню. С нами была его знакомая, она все подтвердит.

Я знала, что Полиция любит, чтобы все имело подтверждение.

— Это правда, что вы вели себя агрессивно во время охоты здесь неподалеку?

— Я бы сказала, что вела себя гневно, а не агрессивно. Это большая разница. Я высказывала свой гнев из-за того, что убивают Животных.

— Вы угрожали охотникам?

— Иногда Гнев приносит на язык разные слова, но потом человек не очень это помнит.

— Есть свидетели, которые утверждают, что вы кричали, цитирую, — тут он заглянул в разложенных бумаг: «Убью вас, вы (нецензурное слово), вас постигнет наказание за эти преступления. Стыда у вас нет, ничего не боитесь. Я вам башку откручу».

Он прочитал это безразлично, и меня это рассмешило.

— Почему вы улыбаетесь? — обиженным тоном спросил другой.

— Потому что мне кажется смешным, что я могла говорить такие вещи. Я человек спокойный. Может, ваш свидетель преувеличивает?

— Вы не возражаете, что вас вызвали на коллегию из-за того, что вы опрокинули и уничтожили амвон?

— Нет, я не собираюсь отрицать. Я оплатила штраф. У меня есть на это соответствующие документы.

— А на что нет документов? — спросил один из них, как ему показалось, коварно, но я ответила мудро:

— Много на что. И в моей, и в вашей жизни. Всего не передашь словами, и тем более официальными документами.

— Зачем вы это сделали?

Я посмотрела на него, словно он с луны упал.

— Зачем вы спрашиваете о том, что и сами хорошо знаете?

— Отвечайте на вопросы. Это должно быть записано в протоколе.

Я уже вполне расслабилась.

— Да. Ну что же, скажу еще раз: чтобы из них не стреляли по Животным.

— Откуда вам так хорошо известны определенные детали преступления?

— Какие?

— Например те, что касались пана Председателя. Откуда вы знали, что этот жук — это Плоскотелка Кровоцветная? Вы сказали об этом Писательнице.

— О, я такое сказала? Это распространенный здесь жук.

— Так откуда? От этого энто… занимающегося насекомыми, который жил у вас весной?

— Возможно. Но прежде всего, из гороскопов, я вам объясняла. В гороскопе есть все. Любая маленькая деталь. Даже то, как вы себя сейчас чувствуете, какой ваш любимый цвет белья. Надо только уметь все это прочитать. У Председателя были крайне плохие аспекты в третьем доме, а это дом небольших Животных. И насекомых тоже.

Полицейские не удержались и многозначительно переглянулись, как по мне, это было невежливо. На работе их ничто не должно удивлять.

Я уверенно продолжала, потому что поняла, что это двое недотеп:

— Я много лет занимаюсь Астрологией и имею большой опыт. Все со всем сочетается, все мы находимся в сети различных зависимостей. Вас бы имели этого учить в полицейских школах. Это солидная, давняя традиция. Еще со времен Сведенборга.

— Кого? — хором спросили они.

— Сведенборга, шведа.

Я заметила, что один из них записал себе эту фамилию.

Так они разговаривали со мной два часа, а после обеда объявили мне приказ о задержании на сорок восемь часов и проведение обыска в моем доме. Я лихорадочно подумала, не оставила ли где-то на виду грязного белья.

Вечером мне передали пакет, и я догадалась, что это от Дизя и Благой Вести. Внутри были две зубные щетки (зачем две? Может, утренняя и вечерняя?), Ночная рубашка, чрезвычайно изысканная и сексуальная (видимо, Благая Весть нашла в новой партии вещей), немного сладостей и том Блейка в переводах какого-то Фостовича. Дорогой Дизь.

Впервые я оказалась в совершенно реальной тюрьме. И это оказалось невероятно трудно. Камера была чистая, бедная и мрачная. Только за мной закрылась дверь, как меня охватила паника. Сердце стучало в груди, и я боялась, что закричу. Села на нарах, а не решаясь пошевелиться. В этот момент я подумала, что лучше умереть, чем провести в таком месте всю оставшуюся жизнь. Конечно, несомненно. Я не спала всю ночь, даже не прилегла. Сидела до утра, потная и грязная. Чувствовала, что слова, которые я произнесла в этот день, искололи мне язык и губы.