Эми Фридман - Два лета

Я киваю, вспоминая, что́ она сказала – вернее, не сказала – на прошлой неделе в «Лучше латте». Мне хочется вернуться к этому случаю сейчас, но за столом вдруг возникает неловкое напряжение.

– Ну… мама тоже. – Я замечаю, что и ее губы плотно сжаты. – Ты про папу еще хуже говоришь, – добавляю я.

– Вполне возможно, – натянуто отвечает мама, то сворачивая, то разворачивая белую салфетку. – Но сейчас не время об этом говорить.

– А когда будет подходящее время? – Глядя на маму, тетя Лидия требует ответа.

– Добрый вечер, друзья! Будете заказывать?

К нашему столу подошел широко улыбающийся официант в бордовом жилете и в бабочке. Так бы и обняла его за то, что прервал неловкий момент.

– Сейчас, одну секундочку, – говорит тетя Лидия, пробегая глазами меню.

Я уже знаю, чего хочу: спагетти болоньезе, мои любимые. В животе урчит.

– Вообще-то мы еще кое-кого ждем, – вступает мама. – Пока его нет, давайте не будем…

Тут как раз появляется слегка запыхавшийся Макс. На нем хороший костюм и галстук, в руках бумажный пакет из магазина «Между строк».

– Простите, простите, – говорит Макс и, наклонившись, – о ужас! – быстро целует маму. Потом садится рядом и открывает меню. – Пока вы все заказываете, я как раз успею выбрать, – добавляет он.

– Мне спагетти болоньезе, – говорю я безразлично, аппетит куда-то пропал.

Тетя Лидия выбирает равиоли, а мама, подумав, лазанью и бокал вина. Макс – бр-р! – тоже заказывает лазанью, и официант уходит.

За столом воцаряется тишина. Я делаю большой глоток воды и разгрызаю зубами кубик льда. Все-таки надо было, наверное, Руби пригласить. Мы поссорились, ну и что? Или Рен. Или Хью, если бы он не уехал в Вашингтон, Ди-Си. И если бы у меня хватило смелости.

– С днем рождения, Саммер! – раздается наконец бодрый голос Макса. Будто бы нет ничего странного в том, что он здесь. Будто бы я не проходила сегодня в кампусе несколько раз мимо его будки. – Это тебе, – теперь говорит он, протягивая мне пакет из «Между строк».

– Макс, не стоило! – восклицает мама. И это раздражает.

– А разве подарки не после ужина? – Вопрос тети Лидии ввергает меня в состояние предвкушения. Хоть мне и шестнадцать, подарков все равно хочется.

– Этот подарок Саммер может посмотреть сейчас, – говорит мама, улыбаясь Максу. Ей приходится улыбнуться и официанту, когда тот подает ей бокал вина.

Я нерешительно лезу в пакет и достаю огромную глянцевую книгу «Знаменитые фотографии в историческом контексте», на обложке черно-белое фото девочек-близнецов. От удивления я раскрываю рот, но мне приятно, и я поднимаю глаза на Макса.

– Как хорошо, что тебе понравилось, – говорит он, облегченно улыбаясь. – Я, конечно, знаю, что ты занимаешься фотографией. – Он кивает тете Лидии, которая в это время любуется книгой из-за моего плеча. – И твоя мама сказала, что ты очень талантлива.

– Правда? – выпаливаю я, взглянув на маму. Я не показывала ей своих фотографий, которые сделала этим летом.

Мама улыбается, карие глаза блестят.

– Если верить твоей тете, ты лучшая ученица.

От радости у меня бешено колотится сердце, и я вопросительно смотрю на тетю Лидию. И вспоминаю, что Хью в воскресенье сказал про мои снимки. Тетя Лидия сдержанно улыбается.

– Мне в этом не положено признаваться. Но, наверное, на этот раз можно сделать исключение, – говорит она и снова возвращается к книге. – Ребенок, ты ведь дашь мне ее когда-нибудь почитать? – бормочет она.

Нам приносят еду, и аппетит возвращается. От тарелки со спагетти идет пар, от комплиментов кружится голова. Каждый принимается за свое блюдо, мне комфортно сидеть между мамой и тетей. Даже присутствие за столом Макса уже так не беспокоит. Подаренная им книга у меня на коленях, и я уже знаю, что дома буду листать ее до поздней ночи. Вокруг нас мелодично звенят приборы и льется беседа. Что ни говори, а лучшего места, чем «Оролоджио», на день рождения и не придумаешь.

Когда официант подходит к столику, чтобы унести тарелки, мама что-то шепчет ему на ухо. Мы с тетей Лидией обмениваемся многозначительными улыбками. Я даже не против того, что мама снова изображает секретность. Это уже стало своего рода традицией.

– Ну, теперь подарки! – восклицает мама после ухода официанта. Она раскраснелась, наверное от вина, и я улыбаюсь ей сыто и нетерпеливо, снова чувствуя себя маленьким ребенком. – Понятно, подарок Макса переплюнуть сложно, – добавляет она, роясь в сумочке. Макс ухмыляется, а мама протягивает мне черную коробочку с золотой отделкой.