Эми Фридман - Два лета

Глядя в разбитое зеркало, пытаюсь понять, изменилась ли я. Да, изменения есть! Пряди волос выгорели на солнце, на щеках легкий румянец оттого, что я много времени провожу на воздухе. Замечаю, что даже в пижамных штанах и бесформенной футболке видны изгибы. Спасибо, конечно, здешней вкусной еде, например, pain au chocolat от Бернис или блинам с нутеллой и сахарной пудрой – их мы с Жаком ели во время вчерашней прогулки. Я снова улыбаюсь.

Я касаюсь пальцами губ и понимаю: я изменилась и в том, что не видно глазу. Я целовалась. Я почувствовала, каково это – провести рукой по густым темным волосам мальчика. Я знаю, каково это – стоять с этим мальчиком у фонтана с купидонами (на том же месте, где я видела целующихся Колетт и Томаса целых сто лет назад и думала, что они с другой планеты) и чувствовать на губах его губы. Словно выучила новый язык, правда, говорю пока не очень бегло.

С сильно бьющимся сердцем я отворачиваюсь от зеркала и выхожу в коридор. Комната Элоиз закрыта, и я крадусь на цыпочках. Не стоит будить монстра. В последнее время я так мало бываю дома, что с вечера Дня взятия Бастилии ни разу не встретилась с Элоиз. Мы с Жаком тогда пошли смотреть фейерверк на бульваре Дю-Томп, где уже собралась целая толпа веселых зрителей. Я и сама после событий того дня светилась, как фейерверк. Мы повстречали школьных друзей Жака – с растрепанными волосами, в джинсах и в кроссовках без шнурков, эти добродушные ребята вполне могли сойти за членов французской эмо-группы. Они встретили меня непринужденными улыбками и поцелуями в щеку, приняв компанию незнакомой американки как должное.

Когда начался фейерверк, я огляделась вокруг и решила, что было бы замечательно сфотографировать восторженные лица зрителей. Подняла камеру к глазам и через объектив увидела Элоиз. Она стояла с Колетт, Томасом и другими ребятами – наверное, друзьями из художественной школы – в нескольких метрах от нас и снимала на телефон. Я напряглась: одновременно ждала и боялась, что она оглянется и увидит здесь меня вместе с Жаком. Но она смотрела только на небо и, захваченная врасплох, в эту минуту выглядела беззаботной и радостной, почти как ребенок. Другая Элоиз. Я почувствовала растерянность… и еще что-то. Нежность? Я вдруг будто бы поняла ее. Но было как-то странно. Все же из желания поймать этот удивительный момент я украдкой сняла ее.

Сейчас я иду в ванную, чтобы принять душ, и надеюсь, что мне и дальше удастся избегать Элоиз. Сегодня я встречаюсь с Жаком в Café des Roses: он пообещал, что сам приготовит для меня обед. Я заказала bouillabaisse и именинный торт.

Я не соблюдаю больше мои утренние ритуалы: последние несколько дней не забегала в булочную, не проводила время в папиной студии и не забиралась, подобно крабу, в свою комнату читать путеводитель. Напротив, я исследовала окрестности – ездила в те места, о которых читала.

Жак выпросил у родителей выходной, и в субботу мы на мопеде поехали в Авиньон. Сходили в Папский дворец, и я увидела знаменитый каменный мост недалеко от Авиньона, тот самый, из детской песенки [49] «На мосту в Авиньоне» – старинная французская детская песенка. , которую мне папа пел в детстве: Sur le pont d'Avignon on y danse. Я исполнила ее для Жака, чуть смущаясь, а он засмеялся и сказал, что я très adorable [50] Очень милая (фр.). . И поцеловал меня. Мое легкое смущение того стоило.

Недалеко от Сен-Реми-де-Прованс мы расположились посреди подсолнухового поля и устроили пикник – ели хлеб, сыр и фрукты. Потом поехали в Арль, залитый солнцем город, где жил и работал Ван Гог. Там мы пили кофе – я брала горячий шоколад – в милом желтом кафе, названном в честь художника, и Жак добродушно закатывал глаза, потому что «там все для туристов», а мне было все равно. Я была слишком занята – фотографировала.

В воскресенье мы поехали на поезде в Канны, город на Ривьере. Шикарные отели, элегантные люди и пляжи с белоснежным песком и такой голубой водой, какой я никогда не видела. Я даже не очень стеснялась при Жаке раздеться до купальника. А он, загорелый, выглядел, конечно же, привлекательно в плавках, темно-синих, под цвет глаз. Заметив, что я на него смотрю, он многозначительно улыбнулся, и мы наперегонки побежали в воду. Я обогнала его и, чувствуя себя абсолютно свободной, нырнула в теплое Средиземное море.

После пляжа мы ели на набережной свежую рыбу и салат, а потом поехали назад, в Ле-дю-Шеман. Все в песке и немного обгоревшие на солнце, мы чувствовали приятную усталость. Жак сказал, что на следующие выходные мы можем выбрать другой маршрут и на поезде отправиться в Париж.