Шервуд Андерсон - Кони и люди [сборник litres]

Атмосфера комнаты, в которой мы сидели, как будто пропиталась усталостью. Бывают периоды, когда все обитатели Чикаго вдруг начинают чувствовать усталость, которая объясняется однообразным уродством этого города. И тогда все как бы опускаются. Это чувство ощущается и на улице, и в лавке, и дома. Люди как-то поникают, и из миллиона глоток вырывается крик:

«Нас обрекли на шум, грязь и уродство! Зачем нас бросили сюда? Здесь нет ни минуты отдыха! Нас без конца швыряют из одного места в другое! Нас миллионы, живущих в беспредельном Вест-Сайде [3] Вест-Сайд – Западная сторона, то же, что в Нью-Йорке Ист-Сайд – Восточная сторона, где живет страшно скученная беднота. Чикаго, где все улицы одинаково безобразны и тянутся без конца и без начала! Мы устали! К чему это? Зачем ты забросила нас сюда, праматерь рода человеческого?»

Приблизительно то же говорят все прохожие на улицах Чикаго, и когда-нибудь, будем надеяться, наш чикагский поэт, Карл Сандберг, напишет песню на эту тему. О, он заставит вас почувствовать и заслышать те усталые голоса, что исходят от усталых людей. Тогда, возможно, мы все запоем эту песню и вспомним кое-что давно забытое нами.

Но я дал слишком много воли красноречию. Возвращаюсь к Тому и к ресторану на улице Уэллса. А Карл Сандберг работает пока что в газете; он сидит за письменным столом и пишет о кинематографе.

В ресторане два человека стояли у стойки бара и беседовали с буфетчиком. Они пытались завязать дружескую беседу, но в атмосфере было нечто, из-за чего разговор не клеился. У буфетчика был вид генерала, какими их изображают на картинках; великолепный тип – румяный, откормленный, седоусый.

Два приятеля, стоявшие лицом к нему, опершись одной ногой о барьер под стойкой, затеяли бесцельный и бессмысленный спор относительно взаимоотношений между президентом Маккинли и его другом, Марком Ханной. Оказывает ли Марк Ханна влияние на президента, или тот лишь пользуется им, как орудием для своих целей. Было очевидно, что эта тема не особенно интересовала спорящих, им даже не было дела до этого. Но в то время все газеты и политические журналы по всей Америке грызлись из-за того же вопроса, который служил, я бы сказал, для заполнения газетных столбцов.

Как бы то ни было, два человека в баре подхватили этот вопрос и пользовались им, чтобы отвести душу, преисполненную ненавистью и отвращением к жизни.

Во время спора они запросто именовали президента и его друга Билл и Марк.

– Билл хитрый парень, он себе на уме. Я тебе говорю; Марк у него из рук ест!

– Черта с два он из рук ест! Марк только свистнет, и Билл к нему бегом прибежит, вот так, как маленькая собачонка!

Бессмысленные, скверные фразы, отбросы усталого мозга. Внезапно один из споривших приятелей нахмурился.

– Не смей так смотреть на меня, я тебе говорю. Я многое могу позволить другу, но я не позволю так смотреть на меня. Я могу выйти из себя. И тогда я способен кой-кому рожу своротить!

Тут буфетчик счел нужным вмешаться и свести разговор с опасной колеи.

– Кто же, наконец, расправится с этим Фицсиммонсом [4] Фицсиммонс – очень любопытная личность в свое время. Довольно образованный австралийский эмигрант прибыл в Соединенные Штаты и вскоре сделался мировым чемпионом бокса. Когда же он, наконец, потерял первенство, то организовал драматическую труппу, пользовавшуюся исключительным успехом по всей Америке. ? Разве не позор, что этот австралиец козырем разъезжает по всей Америке? Неужели не найдется никого, кто бы расправился с ним?

Буфетчик говорил с энтузиазмом, в котором отзывалась, впрочем, какая-то принужденность.

Я сидел, обняв голову руками. Вечные распри между людьми, нескончаемая грызня в домах между мужчинами и женщинами! Усталые люди возвращаются домой в Вест-Сайд, измученные работой на фабриках! Раздирающие душу крики детей!

Том похлопал меня по плечу, постучал пустой рюмкой по столу и проскандировал:

Когда нам принесли вина, он наклонился вперед и сделал странное и поразительно верное замечание, – одно из тех, которые всегда неожиданно срывались с его уст.

– Я хочу обратить ваше внимание на одно обстоятельство, – начал он. – Вы, наверное, видели много буфетчиков, так вот заметили ли вы, какое разительное сходство существует между буфетчиками и знаменитыми генералами, президентами, дипломатами и тому подобным народом. Я сейчас только догадался, чем это объясняется. Причина та, что эти люди являются участниками одной и той же игры. Они проводят всю жизнь с усталыми, больными людьми. И потому научаются поворачивать вещи в ту или иную сторону, чтобы вывести их из бессмысленного тупика. Вот в чем состоит их игра, и долгая практика придает им всем наружное сходство.