Шервуд Андерсон - Ну и дурак же я

То, что случилось, было для меня тяжелым ударом пожалуй, самым тяжелым, какой когда-либо на меня обрушивался. А главное, все вышло из-за моей же глупости. Даже сейчас, когда я иной раз об этом думаю, мне хочется плакать, ругаться, колотить себя самого. Может быть, теперь, когда прошло уже столько времени, мне станет легче, если я расскажу, как я тогда опростоволосился.

Это началось в октябрьский день, около трех часов, когда я сидел на трибуне ипподрома в городе Сендаски, штат Огайо. Сейчас должны были начаться осенние бега.

По правде говоря, я чувствовал себя глупо уже оттого, что сижу на трибуне. Тем летом я вместе с Гарри Уайтхедом и негром Бертом ушел из родного города и стал работать конюхом при одной из двух лошадей, которых Гарри готовил к осенним бегам. Мать плакала, а моя сестра Милдред — она надеялась осенью получить место школьной учительницы в нашем городке целую неделю перед моим уходом бушевала и кричала на весь дом. Обе они считали позором, что один из членов семьи станет; конюхом при беговых лошадях. Милдред, мне кажется, даже боялась, как бы это не помешало ей получить должность, которой она так давно добивалась.

Но, в конце концов, должен же я был работать, а никакой другой должности не подвернулось. Здоровенный девятнадцатилетний верзила не может, слоняться по дому, ничего не делая, а наниматься косить лужайки у богатых людей или продавать газеты мне было не по возрасту. Такую работу, всегда перехватывала мальчишки помоложе меня, наниматели жалели их за малый рост. Я знал такого парнишку: ему поручали косить лужайки и чистить водоемы, потому что он всем рассказывал, будто хочет заработать деньга на учение в колледже, и я, бывало, не спал по ночам, думая о том, как бы мне изувечить его и при этом самому не попасться. Я мечтал, что он угодит под телегу или на голову ему свалится кирпич, когда он будет идти по улице. Впрочем, не о нем сейчас речь.

Я стал работать у Гарри и очень полюбил Берта. Мы чудесно ладили. Это был огромный негр с ленивой, вразвалку, походкой и с добрыми, ласковыми глазами, но когда дело доходило до драки, он мог бы постоять за себя не хуже самого Джека Джонсона {известный чемпион по боксу, негр}. На его попечении был Буцефал, рослый воротной иноходец, который мог пройти, милю за две минуты девять или десять секунд, а я ухаживал за небольшим жеребцом по имени Доктор Фриц, который, в ту осень выигрывал все заезды, когда Гарри хотел, чтобы он пришел первым.

В конце июля мы уехали из дому в товарном вагоне вместе с нашими лошадьми, после этого до конца ноября кочевали с одних бегов на другие и с одной ярмарки на другую. Славное это было времечко, поверьте мне! Иногда я думаю, что мальчики, которые воспитываются дома и не имеют таких чудесных друзей, как этот негр Берт, которые ходят в школу и потом в колледж, никогда ничего не воруют, не выпивают помаленьку и не учатся ругаться у ребят, знающих в этом деле толк, которые не пригуливаются перед трибунами в рубашке с короткими рукавами и грязных рейтузах, в то время как трибуны полны разодетой публики, да что об этом говорить! — такие молодые люди вообще ничего не знают, у них просто, случая нет что-нибудь узнать.

Зато я узнал многое. Берт научил меня чистить лошадей скребницей, перевязывать им ноги, после бегов прогуливать их и множеству других полезных вещей, которые каждый должен знать. Берт умел бинтовать ноги лошади так ровно, что если бы не разница в цвете, вы подумали бы, что это не повязка, а кожа лошади, к тому же я уверен, что будь Берт белым, он стал бы знаменитым наездником и достиг бы таких же высот, как Мэрфи, Уолтер Кокс и другие.

Черт возьми, какая замечательная была жизнь! В субботу или в воскресенье приезжаете вы в главный город какого-нибудь округа; ярмарка начинается в ближайший вторник и длится до вечера пятницы. Доктор Фриц бежит, скажем, во вторник и показывает две минуты двадцать пять, а в четверг Буцефал побивает всех иноходцев в открытом заезде. У вас остается уйма свободного времени, вы слоняетесь по городу, прислушиваясь к разговорам о лошадях, и видите, как Берт сшибает с ног какого-то болтуна, который очень уж разошелся. И узнаете многое о лошадях и людях и запоминаете такие вещи, которые, если вы человек с умом и способны переварить все, что слышали, видели и чувствовали, не раз пригодятся вам в жизни.

А потом, в конце недели, когда бега заканчиваются и Гарри спешит домой, чтобы заняться своей конюшней, вы с Бертом запрягаете своих лошадок в тележки и едете к месту следующих состязаний, едете медленно, в свое удовольствие, чтобы лошади не перегрелись, — и так далее, сами понимаете!