Эрих Ремарк - Время жить и время умирать [litres]

– Вчера еще было долго, – сказал Гребер. – А нынче уже чертовски мало.

– Никого нет, – сказала Элизабет. – Ни госпожи Лизер, ни ребенка. Вся квартира в нашем распоряжении.

– Слава богу! Я бы, наверно, пристукнул ее, если б она нынче вечером что-нибудь вякнула. Ты же еще вчера с ней ругалась?

– Она считает меня проституткой.

– Почему? Вчера мы пробыли здесь всего час.

– Позавчера. Позавчера ты целый вечер у меня просидел.

– Но мы же прикрыли замочную скважину и все время крутили патефон. С чего она это взяла?

– Ну да, с чего, – сказала Элизабет, скользнув по нему быстрым взглядом.

Гребер посмотрел на нее. Его вдруг бросило в жар. Где у меня были глаза в первый вечер? – подумал он.

– А где сейчас эта чертовка?

– Отправилась по деревням, собирает пожертвования не то на летнюю, не то на зимнюю помощь. Вернется только завтра вечером. Так что сегодняшний вечер и весь завтрашний день в нашем распоряжении.

– Как это весь завтрашний день? Разве тебе не нужно на фабрику?

– Завтра нет. Завтра воскресенье. Мы пока что по воскресеньям не работаем.

– Воскресенье! – сказал Гребер. – Вот здорово! Я и не подозревал! Наконец-то увижу тебя днем. До сих пор всегда был вечер или ночь.

– Правда?

– Да. В понедельник мы выходили в первый раз. С бутылкой арманьяка.

– Действительно, – с удивлением сказала Элизабет. – Я тоже еще не видала тебя при свете дня. – Она помолчала, взглянула на него и снова отвела глаза. – Мы ведем довольно-таки бурную жизнь, а?

– Ничего другого нам не остается.

– Тоже верно. Что будет, если завтра утром мы окажемся друг против друга на ярком полуденном солнце?

– Предоставим это божественному Провиде́нию. Но чем займемся сегодня вечером? Пойдем в тот же ресторан, что вчера? Только ведь он совсем никудышный. Явно недостает «Германии». Жаль, что ее закрыли.

– Можно остаться здесь. Выпивки достаточно. Я попробую что-нибудь приготовить.

– А ты выдержишь? Может, лучше сходим куда-нибудь?

– В отсутствие Лизер здесь просто каникулы.

– Тогда останемся здесь. Будет чудесно. Вечер без музыки. И мне не придется идти в казарму. Но как насчет еды? Ты правда умеешь готовить? По виду не скажешь.

– Могу попробовать. Провизии так и так немного. Только то, что дают по карточкам.

– Да уж, наверняка немного.

Они пошли на кухню. Гребер оценил запасы Элизабет. Почти ничего – немного хлеба, искусственный мед, маргарин, два яйца да парочка сморщенных яблок.

– У меня еще есть продуктовые карточки, – сказала она. – Можно что-нибудь получить. Я знаю магазинчик, который вечером открыт.

Гребер задвинул ящик.

– Оставь карточки. Они тебе самой пригодятся. Сегодня мы поступим иначе. Кое-что организуем.

– Тут ничего не украдешь, Эрнст, – забеспокоилась Элизабет. – Госпожа Лизер точно знает, сколько у нее чего.

– Могу себе представить. Да я и не собираюсь красть. Я собираюсь кое-что реквизировать, как солдат на вражеской территории. Некий Альфонс Биндинг пригласил меня сегодня на вечеринку. Я заберу то, что бы съел, если б остался там, и притащу сюда. У него в доме огромные запасы. Через полчаса вернусь.

Альфонс встретил Гребера с распростертыми объятиями, уже порядком разгоряченный.

– Здо́рово, что ты пришел, Эрнст! Заходи! У меня нынче день рождения! Я собрал кой-кого из друзей.

В охотничьей комнате было полно народу и крепко накурено.

– Послушай, Альфонс, – быстро сказал Гребер в коридоре. – Я не могу остаться. Забежал на минутку и должен вернуться.

– Вернуться? Но, Эрнст! Об этом и речи быть не может!

– Может. У меня уже была договоренность, когда я узнал, что ты меня спрашивал.

– Ну и что? Скажи тем людям, что тебя вызвали на экстренное официальное заседание. Или на допрос! – Альфонс оглушительно расхохотался. – Там у меня двое гестаповских офицеров! Сейчас я тебя с ними познакомлю. Скажи, что тебя вызвали в гестапо. Даже не соврешь тогда. Или приводи своих знакомых сюда, если это приятные люди.

– Нет, не могу.

– Почему?.. Почему не можешь?.. У нас все можно!

Гребер сообразил, что проще всего сказать правду:

– Ты мог бы и сам догадаться, Альфонс. Я не знал, что у тебя день рождения. И зашел позаимствовать у тебя немножко продуктов и выпивки. У меня свидание кое с кем, но сюда этого кого-то я ни в коем случае привести не могу. Дураком буду, если приведу. Понимаешь?

Биндинг ухмыльнулся:

– Докумекал! Вечная женственность! Наконец-то! А я-то уж и надеяться перестал! Понимаю, Эрнст. Ты оправдан. Хотя у нас тут тоже найдется парочка бойких девиц. Не хочешь сперва на них взглянуть? Ирма чертовски лихая сорвиголова… а с Гудрун можно нынче же вечерком нырнуть в перины. Фронтовикам она никогда не отказывает. Запах окопов возбуждает ее.