Болеслав Прус - Кукла

"Вот странная цепная собака", - подумал Вокульский.

В эту минуту из кухни появилось новое чудо: толстый старик работник, поперек себя шире. Вокульский, еще ни разу в жизни не встречавший толстого мужика, заговорил с ним.

- Зачем вы держите эту собаку на цепи?

- А чтоб злая была и не пускала в дом воров, - отвечал мужик, улыбаясь.

- Так почему бы вам не взять злого цепного пса?

- А наша барыня не станет держать злую животину. У нас пес и тот должен быть ласковый.

- А вы, отец, что тут делаете?

- Пасечник я. Прежде землю пахал, да вол ребро покалечил, так барыня послала меня на пасеку.

- И хорошо вам?

- Поначалу тошно было без работы, а потом привык, ничего.

Простившись с мужиком, Вокульский свернул к парку и долго прогуливался по липовой аллее, ни о чем не думая. Он чуствовал, как все, что тяготило его и отравляло мозг, - сумятица Парижа, шум Варшавы, гудение железной дороги, все волнения, все пережитые горести теперь словно испарились. Если бы его спросили: "Что такое деревня?" - он ответил бы: "Тишина".

Вдруг он услышал позади быстрые шаги. Его догонял Охоцкий, который нес на плече две удочки.

- Панны Фелиции здесь не было? - спросил он. - Мы условились в половине третьего вместе пойти на рыбную ловлю... Ну, да женская аккуратность известна! Может, и вы отправитесь с нами? Нет, не хочется? Так не сразиться ли вам со Старским в пикет? Он всегда готов, если только нет партнеров для преферанса.

- А что здесь делает пан Старский?

- Как что? Живет у своей двоюродной бабки и крестной, председательши Заславской, а в настоящий момент горюет, что наверняка не получит от нее в наследство поместья. Лакомый кусочек, около трех тысяч рублей. Но председательша предпочитает оказать поддержку подкидышам, а не казино в Монако. Бедный мальчик!

- А чем ему плохо?

- Ну, как же! С бабкой дело провалилось, с Казей сорвалось - впору хоть пулю себе в лоб пустить! Надо вам сказать, - продолжал Охоцкий, поправляя удочки, - что Вонсовская, будучи барышней, питала к Старскому слабость. Казик и Казя - подходящая парочка, а? Кажется, именно по этому поводу пани Казя и пожаловала сюда три недели назад (а после мужа ей достался изрядный куш, пожалуй не меньше, чем у председательши!). Несколько дней они даже как будто ладили, и Казик в счет будущего приданого успел выдать ростовщику новый вексель, как вдруг... все расклеилось... Вонсовская прямо издевается над ним, а он делает вид, будто все в порядке. Словом, плохо дело! Придется ему отказаться от путешествий и осесть в своем жалком именьице, пока не умрет дядюшка; у того, правда, давно уже камни в печени.

- А что пан Старский делал до сих пор?

- Ну, прежде всего он делал долги. Немножко поигрывал в карты, немножко ездил по свету (по-моему, преимущественно по парижским и лондонским кабачкам, в этот его Китай я не очень-то верю), но главным образом занимался совращением молодых дам. В этом деле он просто виртуоз и заслужил уже такую прочную репутацию, что замужние дамы и не пытаются устоять перед ним, а барышни верят, что стоит Старскому поухаживать за какой-нибудь девушкой, и она тот же час выскочит замуж. Чем плохое занятие? Не хуже многих других...

- Конечно, - подтвердил Вокульский, несколько успокоившись насчет соперника. "Такому не соблазнить панну Изабеллу..."

Они дошли до конца парка; за оградой виднелся ряд каменных строений.

- Поглядите-ка, что за оригинальная женщина наша председательша! сказал Охоцкий. - Видите вот те дворцы? Все это - помещения для прислуги. А вон там - приют для мужицких детей, их тут штук тридцать; целый день они играют, умытые и одетые, как барчуки... А вон тот домик - богадельня; там сейчас четверо стариков, они заполняют свой досуг тем, что чистят волос, которым набивают тюфяки для гостей. Где только я не побывал у нас в стране и всюду видел, что батраки живут, как свиньи, а их дети копошатся в грязи, как поросята... Когда я впервые попал сюда, то глазам своим не поверил. Мне казалось, что я очутился на острове Утопии{98} либо открыл страницу скучного нравоучительного романа, в котором автор описывает, какими должны быть помещики, но какими они никогда не будут. Эта старушка внушает мне уважение... А посмотрели бы вы, какая у нее библиотека, что она читает!.. Я остолбенел, когда она однажды попросила меня разъяснить ей некоторые положения теории эволюции, - она не приемлет ее только потому, что теория эта выдвигает в качестве основного закона природы борьбу за существование.