Болеслав Прус - Кукла

- При том условии, что я буду ограждена от проявлений вашей нежности. Феля, пересядь-ка на мое место, - отвечала вдова, хмуря брови и садясь против Вокульского.

- Не вы ли сами, сударыня, сегодня сказали, что вдовам все разрешается?

- Но вдовы не все разрешают. Нет, пан Старский, вам надо отучиться от ваших японских замашек.

- Эти замашки приняты во всем мире.

- Во всяком случае, не в той его части, к которой я принадлежу, отрезала вдовушка, брезгливо глядя в сторону.

В коляске все замолкли. Барон с довольным видом шевелил седеющими усиками, а его невеста еще более погрустнела. Панна Фелиция, заняв место вдовушки рядом с Вокульским, повернулась к своему соседу чуть не спиной и время от времени бросала на него через плечо презрительно-меланхолические взгляды. Но за что? Сие было ему неизвестно.

- Вы, наверно, хорошо ездите верхом? - спросила Вокульского Вонсовская.

- Почему вы думаете?

- Ах, боже мой! Сейчас же почему да отчего! Сначала ответьте на мой вопрос.

- Не особенно, однако езжу.

- И хорошо ездите, если сразу угадали, что могут сделать лошади в руках такого мастера, как пан Юлиан. Мы будем ездить вместе. Пан Охоцкий, с сегодняшнего дня я вас освобождаю от прогулок.

- Весьма этому рад, - отвечал Охоцкий.

- Как это красиво - так отвечать дамам! - закричала панна Фелиция.

- Предпочитаю так отвечать, чем сопровождать их на прогулках. В последний раз, когда мы катались с пани Вонсовской, я в течение двух часов шесть раз слезал с лошади, пяти минут покоя у меня не было. Пусть-ка теперь попробует пан Вокульский.

- Феля, скажи этому человеку, что я с ним не разговариваю, - сказала вдовушка, указывая на Охоцкого.

- Человек, человек! - воскликнула Фелиция. - Эта дама не разговаривает с вами... Эта дама говорит, что вы невежливы.

- Ага, вот вы и соскучились по благовоспитанным людям, - злорадствовал Старский. - Попробуйте, может быть, я соглашусь помириться с вами.

- Вы давно выехали из Парижа? - обратилась вдова к Вокульскому.

- Завтра будет неделя.

- А я не была там уже четыре месяца. Чудный город...

- Заславек! - крикнул Охоцкий и изо всех сил взмахнул кнутовищем, но никакого выстрела не получилось, потому что кнут, неловко откинутый назад, запутался между дамскими зонтиками и шляпами мужчин.

- Нет, господа, - вскричала вдова, - если хотите, чтобы я ездила с вами кататься, вяжите этого человека. Он просто опасен!

В коляске опять поднялся шум; оказалось, что Охоцкий имеет сторонника в лице панны Фелиции, которая утверждала, что для начинающего он правит хорошо и что мало ли чего не бывает даже с опытными кучерами.

- Милая Феля, - возразила вдова, - в твоем возрасте всякий, у кого красивые глаза, кажется отличным возницей.

- Лишь теперь ко мне вернется аппетит... - изливался барон перед своей невестой, но, заметив, что говорит слишком громко, снова понизил голос.

Между тем коляска уже въехала во владения председательши, и Вокульский с интересом разглядывал поместье. На довольно высоком, но пологом холме возвышался просторный двухэтажный дом с одноэтажными флигелями. Позади него зеленели деревья старого парка, перед ним расстилалась широкая лужайка, пересеченная дорожками и кое-где украшенная цветником, статуей или беседкой. У подножья холма поблескивала полоса воды, по-видимому пруд, и на нем покачивались лодки и лебеди.

На фоне зелени светло-желтый помещичий дом с белыми колоннами выглядел внушительно и весело. Слева и справа, за деревьями, виднелись каменные хозяйственные постройки.

Под звонкое хлопанье бича (на этот раз Охоцкому сопутствовала удача) коляска проехала по мраморному мостику и подкатила к дому, лишь одним колесом примяв газон. Путешественники высадились, только Охоцкий не захотел отдать вожжи и сам доставил экипаж к конюшне.

- Не забудьте же, в час завтрак! - крикнула вслед ему панна Фелиция.

К барону подошел старый слуга в черном сюртуке.

- Ее милость сейчас в кладовой, - сказал он. - Может быть, господам угодно пройти к себе?

И, проводив их к правому флигелю, он указал Вокульскому большую комнату с раскрытыми окнами, выходившими в парк. Через минуту явился казачок в ливрейной куртке, принес воды и принялся распаковывать чемодан.

Вокульский выглянул в окно. Перед ним по газону раскинулись купами старые ели, лиственницы и липы, за которыми, где-то вдалеке, синели лесистые холмы. Под самым окном рос куст сирени, и в нем было гнездо, над которым порхали воробьи. Теплый сентябрьский ветер поминутно вливался в комнату, принося неуловимые ароматы.