Болеслав Прус - Кукла

"Ну и попался же он! - думал Вокульский. - Мыслимое ли дело, чтобы молодая девушка влюбилась в этакую мумию! Он наверняка лет на десять старше меня, а на вид и вовсе дряхлый старик. И притом... так наивен!..

Хорошо, а если эта барышня действительно любит его?.. Все же трудно допустить, чтобы она его обманывала. Вообще говоря, женщины благороднее мужчин, они меньше грешат против нравственности, да и жертвуют собой гораздо чаще, чем мы. И если трудно найти такого подлого мужчину, который ради денег лгал бы с утра до вечера, изо дня в день, то можно ли подозревать в этом женщину, молодую девушку, воспитанную в почтенном семействе?

Просто взбрела ей в голову такая фантазия, вдобавок она, видимо, и увлеклась - если не его обаянием, то положением. Иначе она непременно выдала бы чем-нибудь свое притворство, а барон непременно заметил бы это, потому что влюбленные видят, как в микроскоп.

А если молодая девушка способна полюбить такого старикашку, то почему бы той, другой, не полюбить меня?.."

"Вечно я возвращаюсь к одному и тому же! - рассердился он. - Это какая-то навязчивая идея..."

Он опустил окно, задвинутое бароном, и, чтобы отогнать назойливые воспоминания, снова стал смотреть на небо. Квадрат Пегаса уже передвинулся к западу, а на востоке поднимались созвездия Тельца, Ориона, Малого Пса и Близнецов. Он разглядывал многочисленные звезды, густо усеявшие небо, и мысль его обратилась к той удивительной незримой силе притяжения, которая прочней любых материальных цепей связывает отдаленные миры в единое целое.

"Притяжение, привязанность - это ведь по существу одно и то же: могучая и плодотворная сила, которая увлекает за собою все и питает собою всякую жизнь. Попробуем освободить землю от ее тяготения к солнцу, и она полетит куда-то в пространство и через несколько лет превратится в ледяную глыбу. Бросим какую-нибудь блуждающую звезду в сферу солнечной системы, и кто знает, не пробудится ли и на ней жизнь? Почему же барону не подчиниться закону тяготения, которому подчиняется вся природа? И разве пропасть между ним и панной Эвелиной больше, чем между землей и солнцем? Чего же удивляться неистовствам людей, если и звездные миры охвачены неистовым влечением?"

Между тем поезд шел и шел, не торопясь, подолгу задерживаясь на станциях. В воздухе посвежело, звезды на востоке стали бледнее. Вокульский закрыл окно и растянулся на покачивающемся диване.

"Если, - твердил он себе, - молодая женщина могла влюбиться в барона, то чем же я... Ведь не обманывает она его!.. Женщины вообще благороднее нас... реже лгут..."

- Простите, сударь, вам здесь выходить... Господин барон уже пьет чай.

Вокульский открыл глаза. Над ним стоял проводник и деликатнейшим образом старался его разбудить.

- Как, уже день? - удивился он.

- О, девять часов утра, мы уже полчаса стоим на станции. Я вас не будил, сударь, потому что господин барон не велел, но поезд сейчас тронется...

Вокульский поспешил выйти из вагона. Станция была новая и еще не вполне достроенная. Тем не менее ему подали умыться и почистили платье. Он совсем очнулся от сна и направился в маленький зал, где помещался буфет и где сияющий барон допивал уже третий стакан чаю.

- Здравствуйте! - закричал барон, с дружеской фамильярностью пожимая Вокульскому руку. - Буфетчик, пожалуйста, чаю этому господину... Прекрасная погода, не правда ли, как раз для прогулки на лошадях! Однако и подвели же нас!

- А что случилось?

- Придется нам дожидаться лошадей. Счастье еще, что я в два часа ночи накатал телеграмму о вашем приезде. А то позавчера я послал председательше телеграмму из Варшавы, но начальник станции говорит, что я по ошибке заказал лошадей на завтра. Счастье, что я телеграфировал с дороги... В три часа отправили нарочного, в шесть председательша получила депешу, не позже восьми должна была выслать лошадей... Подождем еще с часик, зато вы ознакомитесь с окрестностями. Весьма, знаете ли, красивый пейзаж...

Позавтракав, оба вышли на перрон. Местность отсюда казалась плоской и голой, кое-где высились купы деревьев, а среди них несколько каменных зданий.

- Это усадьбы? - спросил Вокульский.

- Да... В этой стороне много помещиков. Земля тут отлично возделана: вон люпин, вон клевер...

- Деревень не видно, - заметил Вокульский.

- Потому, что это помещичьи земли; а вы знаете, должно быть, поговорку: "Господское поле богато скирдами, а крестьянское - мужиками".

- Я слышал, - вдруг сказал Вокульский, - что у председательши собралось много гостей.