Алексей Резник - Гробы спасения

Владыка сельвы, пятнистый красно-желтый ягуар – огромный великолепный самец, достигший возраста зрелости и полного расцвета сил, осторожно пробирался по джунглям вдоль берега протоки вслед за манившим его движущимся пятном золотистого света. Голодный хищник чувствовал запах добычи – свежего человечьего мяса. Двигавшееся по стволам деревьев световое пятно каким-то образом тесно переплеталось с этим, одним из самых аппетитных запахов родных охотничьих угодий хищника, и такое противоестественное, с точки зрения убогого интеллекта ягуара, сочетание немного смущало его, инстинктивно заставляя проявлять сдержанность и осторожность. Но с каждой минутой делавшийся все нестерпимей голод, в конце-концов, взял вверх над сдержанностью, ягуарам, в общем-то, несвойственную. Зверь на секунду замер, уподобившись гигантской сжатой пружине, свитой из могучих вибрирующих мышц и затем, огласив сельву грозным яростным рыком, он совершил огромный прыжок, который вынес его сквозь дразнивше пахнувшее человечиной световое пятно прямо на берег протоки. Но зверь резко затормозил, оказавшись в полной растерянности и даже попятился назад, в спасительную чащу, сбитый с толку и напуганный зрелищем медленно плывущего вниз по течению протоки Чудо-Гроба, бесшумно пылающего золотым пламенем, в чьих языках безобразно корчился и извивался труп человека, страшно обезображенного, по меньшей мере, полусотней огнестрельных ран…

Ветеранов вокруг Гроба с телом Павла Петровича Астахова часам к одиннадцати утра набралось человек семьдесят – бодрых хорохорящихся старичков и воинственно настроенных старушек, объединенных своим общим героическим прошлым, наиболее выпукло себя проявляющим всегда в один и тот же день календаря – 9-ого Мая. В День Победы кисловатый пороховой запах, стелившийся над окопами, пересекавшими Советский Союз от Баренцева до Черного морей несколько десятилетий назад, неизменно вызывал у всех российских ветеранов навязчивые ностальгические галлюцинации, заставлявшие тревожно трепетать их ноздри, настораживать постепенно глохнувшие уши, чтобы уловить орудийный гром, доносящийся прямиком из далекого прошлого, прищуривать близорукие глаза для более точного фокусирования взгляда на грандиозных контурах теней тяжелейших поражений и великих побед Великой Отечественной. Это был, пожалуй, единственный день в году, когда ветераны чувствовали себя полноценными людьми, тем более что дней этих оставалось все меньше и в результате увеличивавшегося дефицита каждое последующее 9-ое Мая ощущалось острее и реалистичнее, чем предыдущее. Для ветеранов же небольшого провинциального российского городка Капустограда, нынешний День Победы, помимо вышеперечисленных ностальгических ингридиентов, оказался сдобренным жгучим перцем резонансного международного скандала, чей сценарий родился в голове неизвестного капустоградским ветеранам, жителя Австралии. Собственно, об этом, волей-неволей, и велась беседа ветеранов Капустограда, собравшихся в фойе Клуба попрощаться со своим товарищем. Помимо естественной душевной боли, возникшей по поводу смерти Павла Петровича Астахова, и без того изболевшиеся души бывших фронтовиков свирепо терзали какие-то неясные сомнения и неопределенные страхи. Ничуть не сгладились возмущение и чувство незаслуженной обиды, нанесенной им вчера вечером на городской пристани. А тут еще смерть старейшего из их среды товарища, как будто специально кем-то подгаданная к дате получения этой злосчастной «гуманитарной помощи» из далекой Австралии. Она, эта смерть, произвела особенно гнетущее впечатление на немногочисленный коллектив городских ветеранов своим возможным «заказным» характером. Не в том, конечно, смысле, что доброго, нищего, тяжело больного дядю Пашу «заказали» с помощью дорогостоящего киллера какие-то корыстолюбивые враги, а в том, что умер он накануне широко разрекламированного прибытия в их любимый родной городишко партии из пятидесяти шикарных заграничных гробов, символически открыв своей совсем не символической смертью живую очередь на, так сказать, освоение специфического заграничного товара. Короче говоря, в убеленных сединами головах ветеранов Капустограда заварилась нешуточная каша, кипевшая на гудящем ярко-голубом пламени, в котором вчера вечером на городской пристани сгорели сорок девять прекрасных, как солнечный июньский день, золотистых гробов общей стоимостью около полу-миллиарда долларов. Особенно активно работала голова председателя Совета Николая Ивановича Орлова. Последний раз она работала в подобном режиме на Курской Дуге, когда в загоревшейся «34-ерке», командиром которой являлся старший сержант Орлов, намертво заклинило оба выходных люка и экипаж оказался перед скорой и неизбежной перспективой сгореть заживо. Но двадцатилетний Коля Орлов нашел тогда выход и спас, и себя, и своих товарищей.