Алексей Резник - Гробы спасения

Алинкейро Орельяно медленно сел в гробу и с неослабевающим изумлением принялся рассматривать свой пестрый многочисленный почетный эскорт, сопровождавший его плавание в волшебную страну бессмертия.

– С прибытием домой, дедушка! – звонким голосом приветствовала Алинкейро одна из зеленоволосых красавиц и с задорным смехом щедро брызнула на значительно помолодевшего змеелова теплой проточной водой и тут же, как бы извиняясь за свою ошибку, со смехом добавила: – Ой, да какой же ты теперь дедушка?! Тебе уже можно невесту снова искать! – и проказливая смешливая девушка нырнула в родную стихию, на прощание шлепнув по окрашенной золотом поверхности воды широким серебристым хвостом, отдававшим легкой синевой. Вслед за нею нырнули остальные русалки, исчезли инии, свернули в темноту родных джунглей стаи колибри и попугаев, незаметно отстали и растворились в темноте ночи бабочки и жуки-дровосеки, угомонились в высоких кронах деревьев многочисленные обезьяны.

Алинкейро Орельяно остался в одиночестве. Естественное нервное изумление только что воскрешенного постепенно проходило у него, уступая место осознанию возвращению полного сознания с соответствующим содержанием: ясным рассудком, привычной остротой ума и благородным хладнокровным характером. Он теперь совершенно точно связывал свое нынешнее состояние с упавшим к крыльцу его бунгало из самых небес золотистого Чудо-Гроба, на котором он сейчас плыл. Но куда бы не направлялся Чудо-Гроб, Алинкейро точно знал, что это фантастическое плавание скоро закончится. И еще его неожиданно начало мучить неопределенное беспокойство, связанное с данным им какому-то человеку обещанием. Неопределенность беспокойства основывалось именно на полной неопределенности содержания воспоминания о данном, совершенно неизвестному человеку, обещания, которое он во что бы то ни стало должен был исполнить.

Прошло несколько минут, и он точно вспомнил – кому именно и что именно он пообещал…

Сергей Николаевич Кобзев неподвижно завис на своем вертолете в сотне метров над Островом, не в силах оторвать завороженного взгляда от волшебного зрелища стройных рядов Гробовых Деревьев, усыпанных белоснежной кипенью цветов, чья фантастическая многочисленность неопровержимо предсказывала небывало богатый урожай Семян. Кобзев, глядя на безмятежно дремавшие под светом огромной оранжевой луны Деревья, словно бы купавшиеся в собственной красоте, отражавшейся с помощью призрачных лунных лучей от полированных стволов, вдруг почувствовал себя грязным предателем, хладнокровно оставлявшим родных и горячо любимых детей на неминуемую гибель, но зато вполне осознанно спасавшим свою никчемную жизнь.

В наушниках радиошлема на его личной частоте нежно зашелестел оживший эфир и послышался, еще более нежный, глубокий грудной, к тому же родной и любимый, голос:

– Где ты, мой милый?! Ты слышишь меня?!

– Слышу, родная! Успокойся – я скоро буду дома.

– А что ты сейчас делаешь?

– Вишу на вертолете над Островом – прощаюсь с нашими Деревьями. Мне так больно на душе при мысли, что я бросаю их и больше никогда не увижу.

– Прилетай скорее, мой милый – я жду тебя! – никак не прокомментировав его печальные слова насчет Деревьев, проворковала белокурая красавица Адель и немного подумав, добавила: – Мне почему-то страшно одной!

– Лечу – жди! – коротко сказал, невольно улыбнувшийся при ее последних словах, Кобзев и решительно отключил канал личной связи.

Стараясь больше не смотреть вниз, на Гробовые Деревья и расстилавшийся вокруг Острова гладкий, как зеркальная поверхность, заштилевший океан, залитый расплавленным серебром лунного света, Сергей Николаевич стремительно набрал необходимую высоту и на предельной скорости погнал обтекаемую капсулу спортивного вертолета по направлению к Сиднею.

Минут через десять полета он перевел управление вертолета в режим автопилота и осторожно достал из внутреннего кармана куртки миниатюрный и изящный дистанционный пульт. Некоторое время он задумчиво смотрел на маленькую красную кнопочку в правом верхнем углу пульта и затем занес над ней подушечку большого пальца правой руки, крепко сжимавшей пульт. Стоило нажать эту кнопочку, как в действие немедленно приводился бы сложный механизм самоуничтожения Острова и Сада Бессмертия даже без участия предполагаемых глубинных тектонических процессов или урагана невиданной разрушительной мощи – на глубине восьмидесяти метров в самом центре Острова еще несколько лет назад было заложено ядерное устройство мощностью в две килотонны. Специально созданный дистанционный взрыватель действовал на расстоянии ста миль – через четыре минуты полета ядерный заряд, предусмотрительно заложенный в самую душу Острова, окажется вне зоны досягаемости действия пульта и, следовательно, Кобзеву необходимо было немедленно принимать решение.