Алексей Резник - Гробы спасения

Он еще раз философски усмехнулся, подумав о превратностях человеческой жизни, и позволил себе не поверить до конца в серьезность намерений Господа Бога. Через минуту винтокрылая машина взмыла в воздух и взяла курс на материк…

Алинкейро Орельяно осторожно правя веслом, углублялся по таинственной запутанной сети узких лесных проток вглубь сельвы, подальше от вероятных мест встречи с бандитами, головы двоих из которых он продырявил парой снайперских выстрелов несколько часов назад возле своего бунгало. Не хотел старик встретиться и с правительственными «коммандос» – им пришлось бы возвращать золотистый Чудо-Гроб, который в эти минуты служил ему лодкой. Гроб великолепно держался на воде и превосходно слушался направляющих движений рулевого весла.

Основная проблема заключалась в том, что один из бандитов тоже успел выпустить короткую очередь – уже, будучи убитым (чисто, вероятно, рефлексорно нажал пальцем на курок), и одна пуля прошила правый бок Алинкейро в районе аппендицита, который ему вырезали более полувека назад. Сила инерции, возникшая после попадания пули, толкнула старика в сторону протоки и он, лишившийся сознания от болевого шока, наверняка бы утонул, если бы не, кстати, подвернувшийся гроб. Орельяно навзничь рухнул прямиком на днище, и отцепившийся от державшей его коряги Чудо-Гроб медленно поплыл вниз по течению протоки. Как к Алинкейро попало любимое рулевое весло, обшитое хорошо отполированной кожей пожилой анаконды, он решительно не помнил. Когда сознание начало возвращаться к нему в виде коротких прерывистых вспышек света, Орельяно видел себя как бы со стороны – целеустремленно гребущим веслом, обтянутым кожей анаконды в красивейшем из Гробов всего мира по узкой глухой протоке под почти непроницаемым для солнечных лучей навесом из огромных цветов и толстых змееподобных лиан. В воздухе вокруг Гроба порхали огромные бабочки величиной с ладонь крупного мужчины. Крылья бабочек природа исчертила причудливыми узорами и щедро вымазала кричаще-яркими красками основных цветов солнечного спектра. Раньше Орельяно не видел в этих местах таких, не по земному, красивых бабочек. Из джунглей к Гробу, привлеченные медово-ванильным ароматом золотистой древесины, вылетали все новые и новые особи. Большие выпуклые глаза красавиц-бабочек смотрели на Гроб и плывущего в нем Орельяно с огромным удивлением. Затем он вновь погружался во мрак забвения и в следующий период просветления взыскательный взгляд старого змеелова изумляли и радовали уже не только райские бабочки, но и присоединившиеся к ним птицы с длинными лировидными хвостами и крыльями, вышитыми золотой сканью. Птицы эти, воистину, обладали голосами ангелов, и Алинкейро руку был готов дать самому себе на отсечение, что раньше никогда не слышал столь чудных птичьих голосов.

В тихой прозрачной заводи среди темно-зеленых круглых листьев печальным оранжевым светом сверкнули лепестки огромных лотосов, над которыми кружили рои изумрудно-смарагдовых колибри. Незнакомый зверь с хоботным выростом тапира, но величиной с носорога, ломая частокол тростника и стволы молодых деревьев, вышел к берегу протоки и с жадностью принялся всасывать в безразмерную утробу теплую зеленоватую воду, недоуменно и подозрительно косясь налитыми темной кровью глазами на проплывавший мимо Чудо-Гроб. Видимо он под самую завязку нажевался в лесу горькой коры и терпко-солоноватых листьев латексных деревьев, и теперь зверя мучила страшная жажда. «Но под пологом сельвы никогда не рождались такие огромные и уродливые твари!!!», – убежденно воскликнул, не раскрывая рта, Орельяно и творившиеся поразительные метаморфозы в животном мире все больше начинали ставить его перед стеной глухого логического тупика. Наибольшую же тревогу Алинкейро внушили зеленоволосые красавицы девушки, потрясающей белизной кожи и совершенной формой обнаженных грудей, красноречиво доказывавшие свое не индейское происхождение. Девушки резвились вокруг Гроба вместе с речными амазонскими дельфинами иниями. Они высовывались из протоки по пояс, дурачась, брызгались на истекающего кровью в Гробу старого седого дедушку проточной водой, звонко смеялись и ныряли обратно под воду. «Это же настоящие русалки!» – наконец-то осенило Алинкейро, но сил сотворить крестное знамение, чтобы испугать и отогнать нечистых духов, у него уже не оставалось…

Окончательно он пришел в себя (во всяком случае, так ему показалось) уже ближе к вечеру, когда короткие тропические сумерки стремительно начали превращаться в ночь и волшебное превращение это сопровождалось обычным вечерним концертом обитателей верхних ярусов сельвы – птиц и обезьян. Когда амазонская ночь окончательно вступила в свои права, повсюду среди ветвей деревьев и листьев лиан вспыхнули тысячи жуков-светляков, придавших мраку ночного леса таинственный романтический вид. Гроб Орельяно окутался мантией золотистого неугасимого сияния, осветив ночной воздух вокруг себя на несколько метров и воду протоки – до самого дна, по мере своего продвижения вниз по течению выхватывая на несколько секунд из мрака облитые дрожащим золотым маревом стволы деревьев и листья, автоматически гася синеватые огоньки жуков-светляков и зажигая люминисцирующими изумрудными огнями глаза ночных животных, насекомых и пресмыкающихся…