Алексей Резник - Гробы спасения

В наушниках вновь ожил капризный и непредсказуемый радиоэфир. Сергей Николаевич мог бы поклясться себе, что он услышал, как из наушников полилась та первозданная глубокая и целомудренная тишина, которая рождалась только под сводами тенистых крон Гробовых Деревьев. И на фоне этой, не имеющей мировых аналогов, тишины прозвучал умоляющий, не по человечески прекрасный, голос:

– Не бросай нас! И сделай то, что должен сделать!

Повинуясь просьбе-приказу таинственного голоса, Сергей Николаевич спрятал дистанционный пульт в карман куртки, отключил автопилот, развернул винтокрылую машину на сто восемьдесят градусов и помчался обратно к взывающим о помощи, обреченным на неминуемую гибель, Гробовым Деревьям. Его не остановило даже экстренно переданное Сиднейским метеорологическим центром сообщение о приближающемся из просторов Тихого океана, с неслыханной скоростью в триста пятьдесят километров в час, неизвестно откуда взявшемся урагане…

Белокурая синеглазая Адель, искренне любившая Сергея Николаевича совсем не за его баснословное состояние, безошибочно почувствовала что-то недоброе и лихорадочно начала пытаться вновь связаться с ним по портативной рации, вмонтированной прямо в панель выдвижного ящичка огромного дубового письменного стола, занимавшего примерно треть его рабочего кабинета. Когда Сергей Николаевич долго отсутствовал дома, страшно скучавшая по нему Адель, забиралась в удобное мягкое кресло своего будущего мужа и часами смотрела на миниатюрные золотистые модели Чудо-Гробов, со вкусом расставленные почти по всей необъятной поверхности стола. Изготовлены были эти модели из древесины настоящих Гробовых Деревьев, поэтому громадные ультра-мариновые глазищи Адели никогда не уставали их разглядывать. Вот и сейчас, после бесплодной попытки связаться с любимым, затуманившийся взгляд девушки остановился на слабо мерцающих в черно-фиолетовом мраке тропических сумерек заползших сквозь приоткрытое окно, миниатюрных копиях основного изделия корпорации «Икс, игрек, зет». В них словно бы сконцентрировался весь максимум представлений мирового человеческого гения о совершенстве формы и глубине содержания изделий, созданных когда-либо в истории людскими руками. Адель смотрела на модели Чудо-Гробов минут пятнадцать и совершенно успокоилась, твердо решив, что с Сергеем ничего страшного случиться не может, если он находится под такой сверхъестественно могучей защитой.

В этот момент мелодично зазвонил один из служебных телефонов. Адель порывисто схватила трубку.

– Я могу услышать мистера Кобзева?! – нетерпеливо и требовательно почти закричал в трубке хрипловатый мужской голос.

– Его нет. А кто это говорит?

– Вас беспокоят из резиденции премьер-министра! – еще нетерпеливее произнес голос. – Семье премьер-министра срочно нужно два «футляра»! Где Кобзев?! Его «мобильник» отключен!

– На острове – прощается с Деревьями, – спокойным, немного растерянным, но ничуть не испуганным голосом ответила не умеющая лгать наивная и доверчивая Адель.

– Что?! – и нервный абонент на противоположном конце провода отключился, оставив несколько озадаченную красавицу Адель наедине с фиолетовым мраком, золотистыми тенями, ненавязчиво мерцающими в его бархатной толще и полной убаюкивающей тишиной…

Уже через две минуты после состоявшегося короткого разговора, с вертолетной площадки, расположенной на территории резиденции премьер-министра в ночное небо взмыли пять больших транспортных вертолетов, и взяли курс на Остров Бессмертия.

А между премьер-министром и ближайшими ему членами его Кабинета состоялся не особенно оптимистичный разговор.

– Спецлужбы всего мира, включая нашу, искали источник рождения Гробов в течении восьми лет, а он оказался совсем рядом с нами – прямо у нас под боком! – с горечью подвел резюме состоявшейся невеселой беседе премьер-министр. – И узнали мы об этом буквально накануне его возможного полного уничтожения! Эта самая непростительная ошибка нашего Правительства, господа!

После окончания праздничного митинга, посвященного Дню Победы, Николай Иванович Орлов вернулся в Клуб, не изменив своего недавнего твердого решения провести ночь наедине с останками Павла Петровича Астахова. Остальные ветераны разъехались по домам, где их ждали праздничные обеды, любовно и тщательно приготовленные многочисленными детьми, внуками и правнуками. Похороны Павла Петровича Астахова были запланированы на завтра. Катя Скаредникова пыталась, правда, набиться к Орлову в компанию разделить ночное бдение над прахом усопшего, но он так выразительно на нее глянул, что бедная старушка едва язык не прикусила от страха, мысленно страшно обругав себя за такую непростительную опрометчивость. Видела же прекрасно, что на протяжении всего митинга Коля был явно, как бы не в себе – взвинченный какой-то, нервный, рассеянный и очень хмурый. И речь произнес достаточно сбивчиво, без обычного душевного подъема, без огонька в глазах. У многих еще создалось впечатление, что Орлова мучила надоедливая зубная боль или воспалилась старая анальная трещина, что, в принципе, означало почти одно и тоже. Вот сердобольная Екатерина Скаредникова взяла его, да и пожалела – на свою сухонькую седую голову.