Френсис Фицджеральд - Бурный рейс

Корабли резко завалило набок, и Ева очнулась от зыбучего забытья – Адриан, уже одетый к обеду, повязывал галстук. Он выглядел по-обычному бодрым, и глаза у него весело блестели.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Может, все-таки пообедаешь?

– Не хочу.

– Может, я могу что-нибудь для тебя сделать перед уходом?

– Куда ты идешь?

– В бар, к этим ребятам. Может, я могу что-нибудь для тебя сделать?

– Не надо.

– Мне страшно не хочется оставлять тебя в таком состоянии.

– Не глупи. Мне просто надо поспать.

Какой озабоченный взгляд! И ведь она понимала, что ему не терпится поскорее удрать из их душной каюты. Она даже обрадовалась, когда хлопнула дверь. Ей хотелось только спать, спать, спать.

Вверх – вниз – вкось. Эй, не так высоко! Лево, лево руля – выправляй! А теперь правей, правей забирай! Ввысь – хрясь! – вниз.

Через несколько часов Ева смутно ощутила, что Адриан склонился над ее постелью. Она хотела, чтобы он обнял ее и вырвал из этого колышущегося небытия, но, открыв глаза, увидела, что его уже нет. Он просто забежал на минуту и сразу ушел. В следующий раз она очнулась ночью – Адриан спал.

Утро было свежее и прохладное, море немного успокоилось, и Ева без содрогания подумала о завтраке. Они поели в каюте, потом, с помощью Адриана, она кое-как привела себя в порядок, и они поднялись на палубу. Теннисный турнир уже начался – на радость нескольким кинолюбителям, но большинство пассажиров, словно забытые в креслах тюки, маялись перед подносами с нетронутой едой.

Партнерша Адриана – они играли первую партию – была изящно ловкой и беспардонно излучала здоровье. Ее матовая кожа как бы светилась изнутри – даже явственней, чем накануне. В перерыве между сетами к ней подошел старший помощник капитана, а люди, которых она еще вчера не знала, по-приятельски называли ее Бетси. Она была принцессой рейса, отрадой для скучающих взглядов.

Но Еве эта пара не доставляла радости, и она подняла глаза вверх, на неустойчивое – из-за качки – небо и чаек, прижимавшихся к радиомачте. Почти все их попутчики, со своими кинокамерами, которые они выволокли, как только начался турнир, а теперь не знали, что, собственно, ими снимать, выглядели глуповато и суетливо, но матросы, красившие шлюпбалки, казались ей спокойными, усталыми и симпатичными – они, вероятно, тоже хотели, чтобы этот рейс побыстрее закончился.

Вскоре к ней подсел Баттеруорт.

– Врач оперирует одного из стюардов. Представляете себе – при этакой качке?

– Оперирует? Почему? – спросила она равнодушно.

– Аппендицит. Они были вынуждены начать операцию прямо сейчас, потому что ожидается ухудшение погоды. Из-за этого и маскарад перенесли на сегодняшний вечер.

– Господи, несчастный человек! – воскликнула она, сообразив, что это, вероятно, стюард, который сидел в их каюте.

Адриан демонстрировал обходительность и заботливость к партнерше:

– Простите!.. Вы не ушиблись?.. Нет-нет, это я виноват… Советую вам накинуть пальто – так недолго и простудиться…

Матч закончился, и они выиграли. Разгоряченный и доброжелательный, он подошел к Еве.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ужасно.

– Победители заказывают выпивку, – проговорил он извиняющимся тоном.

– Я тоже пойду в бар, – сказала Ева, приподымаясь, но приступ головокружения заставил ее снова сесть.

– Ты уж лучше побудь пока тут. Я пришлю тебе чего-нибудь выпить.

Она заметила, что на людях он держится с ней чуть скованней, чем раньше.

– Ты вернешься?

– Конечно, через несколько минут.

Все пассажиры спустились в бар; только по мостику, привычно сохраняя равновесие, расхаживал помощник капитана. Когда ей принесли коктейль, она через силу выпила его и почувствовала себя немного лучше. Чтобы развлечься, она попыталась вспомнить их жизнерадостные планы – уютная маленькая вилла в Бретани, дети учат французский; больше ей сейчас ничего не припоминалось – уютная маленькая вилла в Бретани, дети учат французский – она повторяла эти слова снова и снова, пока они не стали такими же пустыми и бессмысленными, как бескрайнее белесое небо. Она вдруг забыла, куда и зачем они плывут, их путешествие стало бесцельным, ненужным и случайным, ей страстно хотелось, чтобы Адриан, всегда такой отзывчивый и нежный, поскорее вернулся и успокоил ее. Кажется, они решили уехать на год из Америки в надежде вновь обрести ту небрежную юную уверенность, ту способность жить изящно и легко, которая покидает людей вместе с юностью…