Френсис Фицджеральд: Две вины

18 января 1930

– Посмотри на эти ботинки, – сказал Билл. – Двадцать восемь долларов.

Мистер Бранкузи посмотрел.

– Красивые.

– На заказ сделаны.

– Да ты тот еще франт. Ты ведь не притащил меня сюда, чтобы показать их, правда?

– Я вовсе не франт. Кто это сказал? – вопросил Билл. – Это все из-за того, что у меня образование получше, чем у всех этих дельцов в шоу-бизнесе.

– Да ты еще и красавчик, сам знаешь, – сухо сказал Бранкузи.

– Да уж знаю – по сравнению с тобой любой станет красавчиком. Девчонки принимают меня за актера, пока не узнают, что… есть сигарета? Ну что ж, я просто выгляжу как мужчина, мало кто из этих смазливых парнишек вокруг Таймс-сквер может этим похвастаться.

– Красавчик. Настоящий джентльмен. В отличной обуви. Да ты счастливчик.

– А вот тут ты ошибаешься, – парировал Билл. – Просто у меня есть голова на плечах. За три года – девять шоу, четыре больших хита и только один провал. Где ты видишь здесь удачу?

Поскучнев, Бранкузи только посмотрел на него. И он увидел бы – если бы на его глазах не было пелены, а мысли не путались в другом месте – юного ирландца со свежим лицом, излучающего силу и уверенность, от которых воздух вокруг густел. Через мгновение, и Бранкузи знал это, Билл смутится, услышав сам себя, и постарается скрыть другую сторону своей натуры – выдающегося и чувствительного покровителя искусств, образец для подражания интеллектуалов из Театральной гильдии. Билл Мак-Чесни еще не определился между двумя ипостасями, такие редко определяются до тридцати.

– Возьми Эймса, возьми Хопкинса, возьми Харриса – возьми любого из них. – Голос Билла звучал решительно. – Что у них есть по сравнению со мной? В чем дело? Ты хочешь выпить? – Он поймал взгляд Бранкузи, который блуждал по кабинету, пока не уперся в противоположную стену.

– Я никогда не пью по утрам. Просто интересно, кто это продолжает стучать. Тебе нужно остановить это. У меня от этого начинается тик, это похоже на безумие.

Билл быстро подошел к двери и резко ее открыл.

– Здесь никого нет, – начал он. – Привет! Что вам нужно?

– Ох, мне так жаль, – ответил чей-то голос. – Мне ужасно неудобно. Я в таком волнении и совершенно забыла, что у меня этот карандаш в руке.

– Что вам угодно?

– Я хотела встретиться с вами, но служащий сказал, что вы заняты. У меня для вас письмо от Алана Роджерса, сценариста. И я хотела бы вручить его лично.

– Я занят, – сказал Билл. – Найдите мистера Кадорна.

– Я уже виделась с ним, и он не слишком-то впечатлился, и мистер Роджер сказал…

Бранкузи, беспокойно приблизившись, бросил на нее быстрый взгляд. Она была очень юной, с прекрасными рыжеватыми волосами, а лицо выдавало силу воли, которую не предполагала манера речи, до мистера Бранкузи не сразу дошло, что этим она была обязана городу Делани из Южной Каролины, откуда она была родом.

– Что же мне делать? – спросила она, тихо вложив свое будущее в руки Билла. – У меня есть письмо для мистера Роджерса, и он дал мне еще одно для вас.

– Ну хорошо, что же вы от меня хотите? Чтобы я женился на вас? – раздраженно ответил Билл.

– Я хочу получить роль в одной из ваших постановок.

– Тогда сядьте здесь и подождите. Я сейчас занят. Где мисс Кохалан? – Он позвонил в звонок, еще раз с раздражением взглянул на девушку и закрыл дверь своего кабинета. Но этот вынужденный перерыв совершил в нем перемену, он продолжил разговор с Бранкузи как человек, который по всем вопросам художественного будущего театра полностью солидарен с Рейнхардом.

К половине первого он уже забыл обо всем, кроме намерения стать величайшим продюсером всех времен и народов, и именно об этом он должен поведать Солу Линкольну за ланчем. В спешке убегая, он вопросительно взглянул на мисс Кохалан.

– Мистер Линкольн не сможет встретиться с вами, – сказала она. – Он только что позвонил.

– Только что? – изумленно воскликнул Билл. – Так, хорошо. Вычеркни его из списка приглашенных на четверг.

Мисс Кохалан черканула на листе бумаги перед собой.

– Мистер Мак-Чесни, вы ведь не забыли про меня, правда?

Он резко обернулся к рыжеволосой девушке.

– Нет, – неопределенно произнес он, и затем обернулся к мисс Кохалан. – Все в порядке. Все равно отправьте ему приглашение на четверг.

Он не хотел обедать в одиночестве. Сейчас он вообще плохо переносил одиночество, потому что власть и известность делали общение с другими людьми по-настоящему забавным.