Андрэ Моруа: Путешествие в страну Артиколей

В голосе мистрис Александр, даже в почтительности, с какой она осведомляла нас об укладе жизни на острове, обоим нам слышалась едва уловимая ирония. Но мы были так изумлены услышанным, так хотелось узнать еще больше, что только забрасывали ее новыми и новыми вопросами.

— А можно будет нам бывать на обедах Артиколей? — спросил я.

— Да Бео сами пригласят вас... Как только узнают про вас несколько Артиколей, о вас заговорит весь остров. А иностранцам, попадающим в наш Психариум, Бео оказывают особое внимание.

— Но это учреждение... — сказала Анна, — объясните нам, что это такое Психариум?...

— С удовольствием объясню... — ответила мистрис Александр. — В самом начале, у Артиколей, понаехавших сюда из Европы или из Америки, где они жили многообразной общественной жизнью, было очень много всяких литературных, художественных тем. Они могли в воспоминаниях своих черпать еще тысячи сюжетов. У следующего поколения запаса такого уже не было. Но для художников и писателей этого поколения открылся источник местных, как их называли здесь — «майянских тем»: «Жизнь Бео», «Любовь между женщинами Бео и Артиколями» или «Любовь артикольской женщины к Бео».... Но и эти темы были скоро исчерпаны. Тогда Артиколи стали писать друг о друге. Но это многих задевало, и вообще создавались поводы ко всякого рода недоразумениям. Да к тому же, настоящие, живые человеческие чувства они давно уже перестали ощущать, и нечего было наблюдать ни в себе, ни в сердцах своих собратьев.

Иные уже останавливались в своих произведениях на тех, так сказать, отраженных чувствах, какие вызываются уже не какими-нибудь душевными конфликтами, а произведениями искусства. Например, если бы вы были Арти- колями, то, совершив такое вот путешествие, вы напечатали бы не только «дорожный дневник», но еще «Дневник» этого дневника, а ваша спутница — «Записки о дорожных записях моего мужа». Это неиспользованная еще залежь тем. Гвоздем последнего литературного сезона была книга Ручко, исповедь на шестнадцати тысячах девяти страницах, озаглавленная: «Отчего я не могу писать». Но не все наделены талантом Ручко. И вот для Артиколей, нуждающихся в героях, в действующих лицах для своих произведений, один умерший лет десять тому назад Бео создал этот Психариум, который представляет собой не что иное, в сущности, как «сад человеческих душ». Психариум наш имеет сотрудников-корреспондентов в Европе, в Америке, которые посылают нам интересные темы. Иногда попадаются еще интересные типы в среде Бео. Иногда счастливый случай приводит к нам таких гостей, как вы.

Члены Комиссии все усилия прилагают к тому, чтобы здесь представлены были выразители самых ярких чувств, какими жили старые романтические страны.

— А что вы называете романтической страной?

— Ну, такую, где не все пишут романы... — с неподражаемым лукавым простодушием ответила м-сс Александр.

Мы с Анной переглянулись.

— А вы, мистрис Александр, вы Артиколь или Бео? — спросила Анна.

— О! Я... — ответила она, — по происхождению я — Бео. Но я двадцать лет была женой Артиколя... Я отлично знаю их.

Если бы не сожаление о прерванном путешествии, то нашему пребыванию в Майяне мы с Анной могли бы только радоваться, первое время, по крайней мере. Природа была чудесная, климат превосходный, обращение с нами было отменно предупредительное. Мистрис Александр скоро полюбила нас и отвела нам павильон на берегу озера. Мы могли бросаться в воду прямо с нашей террасы. Это доставляло огромное удовольствие Анне, которая чувствовала себя вполне счастливой лишь в воде. Было истинным наслаждением плавать в этом теплом озере, на дне которого видны были мелькавшие пестрые рыбы фантастических очертаний. Восхитительны были и прогулки за чертою города, в сопровождении слуги, который взбирался на верхушку кокосового дерева, когда нам хотелось пить, и сбрасывал оттуда кокосовые орехи, полные чудесного молока.

Но больше всего занимали нас наблюдения над жителями. Мы на каждом шагу отмечали знаки комической почтительности, какие Бео оказывали Артиколям. Иные из Бео доводили поклонение до того, что собирали для своих коллекций малейшие клочки бумаги, к которым прикасались священные перья Артиколей. Один богатый Бео, например, показывал нам старое перо, которым писал когда- то Ручко, и купленное им за большие деньги у антиквара. Это перо было для него реликвией. Для точного определения отношений жителей Майяны к искусству и художникам, мне пришлось бы пользоваться только такими словами, как религия, жрецы.