Андрэ Моруа - Путешествие в страну Артиколей

Ручко сделал мне знак молчания, улыбнулся мне благодушной улыбкой, в которой я почувствовал пренебрежительную снисходительность и, словно мы с Анной не существовали для него, словно бы нас не было в комнате, мягко и решительно заговорил с Мартеном.

— Дайте им две комнаты... Но вы обратили внимание на страстность этой вспышки? Как фанатично они верят в факты... Позовите, пожалуйста, Бео.

Мартен нажал кнопку и в комнату вошел человек в форменном платье.

— Вот, — сказал ему Мартен, — отведите этих двух иностранцев в Психариум. Дальнейшие указания получит уже сама мистрис Александр.

Человек поклонился, нагнулся к Мартену и шепнул ему на ухо несколько слов.

— Ах, да, верно, про эксперта я и забыл, — ответил Мартен, — попросите его сюда.

Анна схватила меня за руку.

— Пьер, ну, умоляю вас, сделайте же что-нибудь... Эти люди принимают нас за сумасшедших или они сами сумасшедшие... Что-то такое они говорили об эксперте... А вдруг нас посадят под замок... Пьер, вы знаете, какое у меня самообладание, но сейчас... сейчас мне страшно.

Снейк посмотрел на нее и подмигнул Мартену.

— Удивительно! — сказал Мартен. — Страх! Этого я уже лет тридцать не наблюдал. — И добавил, будто зритель в театре: — Талантливо — оч-чень.

В это мгновенье открылась дверь и вошел человек с длинной бородой, в блузе, испещренной красильными пятнами.

— Здравствуйте, Август, — приветствовал его Мартен. — Я отправляю в Психариум этих двух наших друзей, и надо, чтобы вы удостоверили...

Человек, названный Августом, прищурил один глаз и уставился на Анну и меня.

— Она, — сказал он, — несомненно, очаровательна... Очень восприимчивая к свету кожа... На мой вкус слишком уже на английский лад вытренирована. Но дело не в моих вкусах... А он? Плоше. Много, много хуже. Но тоже тип любопытный... Выразительные скулы... (Он потыкал большим пальцем в мои щеки и подбородок). — Ладно, беру их обоих.

Мартен предложил нам встать.

Анна подошла к Ручко.

— Послушайте, у вас такое доброе лицо.. Вы обещаете, что с нами ничего дурного не сделают?

— Обещаю, — ответил Ручко, взяв ее за обе руки, — обещаю вам спасти вас от самих себя.

Наш провожатый быстро зашагал, и мы шли за ним с тем забавным ощущением неустойчивости в ногах, какое всегда испытывают первое время на суше люди, проведшие несколько недель на палубе судна.

Город был странный. Нарядный, расцвеченный, как иные города Марокко, но слишком изысканный, утомлявший своей вычурностью внимание и глаза. Мы с удивлением читали названия улиц:

Flaubert Street. — Rossetti Park. — Proust Avenue. — Eupalinos Gardens. — Babbitt Square. — Baring Terrace. — Forster Street [6] Улица Флобера, парк Россетти, авеню Пруста, сады Эвпалина, площадь Бэббита, терраса Бэринга, улица Форстера (англ.). (Прим. ред.). .

— Какой культурный народ! — заметила Анна. — Не город, а библиотека какая то...

Мы обратились было с расспросами к нашему спутнику. Он говорил по-английски, но от ответов уклонился.

— Мне наказано не отвечать вам на вопросы, — сказал он только. — Мистрис Александр вам все объяснит.

Он скоро, впрочем, привел нас на площадь, в глубине которой стояло похожее на большой отель здание, и сказал:

— Центральный Психариум.

Этот дом, где нам предстояло жить, обведен был большим садом, рядами пальм и пышными клумбами лиловых цветов.

— Что же, бывают и такие дома умалишенных, — заметила Анна, — чтобы легче было заманить туда больных.

Внутри Психариум похож был и на больницу, и на музей. Надписи на стенах, расписания, планы, стрелы... «Свободные субъекты». «Субъекты на испытании». «Беллетристы»: часы приема. «Живописцы и скульпторы»: часы приема...

Приведший нас человек что-то сказал швейцару, тот дал три звонка, очень приятного мелодичного звука, и сказал:

— Мистрис Александр сейчас сойдет.

Мистрис Александр — внешность ее удачно скрестила тип таитянки с типом англичанки, — в молодости должна была быть очень хороша собою. Она с первого мгновения расположила нас к себе. Хотя и держала она себя с достоинством, с степенной учтивостью, какая подобает заведующей таким серьезным учреждением, но за всем этим проглядывала легкая насмешливость, сообщавшая остроту и увлекательность всему, что она говорила.

— Мне сообщили ваши приметы по телефону, —сказала она, — на этот раз они дали мне описания толковые... Так что все готово... Угодно вам посмотреть ваши комнаты?

— Мне прежде всего хотелось бы понять... — начала было Анна.