Эмили Дикинсон - Два Заката

И если я не дам сломаться
Одной из многих воль,
И если остудить удастся
Одну земную боль,
Вернуть малиновке упавшей
Все небо ноября —
Я прожила не зря!

Ниже света и ниже
Еще – под столетним дерном,
Ниже, чем келья жука,
Ниже, чем клевера корни,

Дальше, чем великан
Мог бы рукой достать
Или же луч дневной,
Если б день годом стать

Мог; выше света, выше
Соколиного свода,
Выше млечного дыма,
Звездного дымохода,

Дальше, чем прыгнет догадка
Или домчится знанье…
Где диск, что осилит дистанцию
Меж теми кто был – и нами!

Утес над долом восседал
В своем огромном кресле,
Всю землю видел и следил,
Чтоб было все на месте.

У ног его играли дни,
Терялись годы где-то.
Он был прадедушкой Весны
И дедушкой Рассвета!

Смерть это бесконечный спор.
А спорят Дух и Прах.
Умри, прикажет смерть. А Дух —
Профан в таких делах.

Смерть скажет: Отдохни! Земля
Тебе да будет пухом.
Дух не ответит, и уйдет,
А Смерть займется Прахом.

Пурпур в моде дважды:
В этот вот сезон —
И когда постигнет Дух
Свой священный сан!

Кто этот длинный Господин
В траве, ты, верно знаешь.
Бывает, что найдешь его —
И сразу потеряешь.

Как будто гребнем шелк травы
Расчесан на пробор.
Срастется возле самых ног —
И снова он как вор

Мелькает впереди, шмыгнет
Под пень, что у болота.
Мальчишкой босоногим я
Встречал его когда-то.

Как хлыст, он гибок был и быстр,
Как рябь – неуловим.
Трава, как заговорщик,
Смыкалась вслед за ним.

В природе много у меня
Приятелей – и всех
Встречаю с чувством теплым —
Почти что как родных.

Но если с этим встречусь (как
Его не назови),
То сердце учащает шаг,
И – холодок в крови.

Тихонько так Колокола
Стоят на колокольнях.
Стоят на цыпочках, потом —
Вдруг Небом переполнясь —
Ввысь на серебряных ногах
Подпрыгнут – не достать!

Ни Море, ни Гора
Не преградят мне путь!
Где тот Индийский океан?
Где Гималаи те?

«Я жду тебя, Пчела!
Кому-то, кто вчера
Спросил, когда прилет,
Ответила: «Вот-вот!»

Лягушки, что в болоте,
Те все уже в работе,
А птицы – все почти.
Пожалуйста, прочти!

Да, клевер твой цветет!
Я шлю тебе привет!
Пиши! А лучше в ухо
Жужжи! До встречи. Муха».

Я не видала Гленов,
И не видала Моря.
Но знаю, Вереск как цветет,
Как Океан просторен.

Не говорила с Богом,
На Небе не гостила,
Но знаю тот незримый край —
Как карту получила!

Задернут Свод, и темен Дол.
Бродячий Снега клок,
Уже лететь не в силах,
Присядет на порог.

И Ветер ноет целый день:
Дела на свете плохи!
Природу можно, как и нас,
Порой застать не в духе.

Вот – утро после смерти.
И в доме суета —
Торжественней всех дел земных,
Но в общем-то – проста:

Да, в сердце подмести,
Еще – прибрать любовь. —
Теперь не пригодится аж
До самой Вечности.

Обязанности ветра:
Гнать в море корабли,
Март учредить,
Птиц проводить…
Еще – свободу возвещать
Всем жителям земли.

И тучи шли плечо к плечу,
И мышью свет шнырял,
Леса бежали марафон
И падали вповал.

И гром пророчил всем конец.
Как хорошо лежать
В могилах, где Природы Гнев
Не в силах нас настичь.

Нам собственный неведом рост,
Но встать придет указ.
И если мы себе верны,
Достанем до небес.

Что мыслилось геройством,
Рутиной станет под конец.
Но легче голову пригнуть,
Чем восприять венец —

У Памяти есть черный ход,
И погреб, и чердак —
Где мышь, осиное гнездо
И с хламом чемодан.

И пусть там остаются —
В потемках – и в пыли…
Смотри, чтоб Призраки ее
За нами не пошли!

Дул теплый бриз. Мой дом вплывал
В безбрежный океан,
Покачивался на волнах,
Шатался будто пьян.