Андрей Логунов - Шизоград. Город абсурда

Когда стройка развалилась на половине движений, указательный стал прятаться от общения и не выходил на связь секундами силы воли. Безымянный не понимал, как так можно уходить от ответственных поручений. Так же думал и Мизинец. Последний вообще представлял себя Безымянным и периодически обдумывал мысли, идентичные другим. И только лишь Средний палец развлекался в бликах отполированной поверхности. Быстрый выход был найден, и сигнал прошёл за спиной. Никто из пальцев не обернулся как герои вечных рассказов. Этим и запомнилась грандиозная стройка, нужная лишь тем, кто её почитает. На развалинах каждый оставил свой след в виде отпечатка сумочки с логотипом группы компаний. Мизинец приходил на это мероприятие позже остальных и, не найдя никого из знакомых, просто оставил свой собственный эффект. Результатом все были довольны. Расстояние от запястья до строительства сокращалось, и новые успехи закрывали собой старые расчёты. На вершине не хватало низменных чувств, но суждено было этому сбыться только в согласованных актах. Все они почувствовали, что близится каждый друг к другу. И в этот момент, и в следующий, когда никто не был собой.

Хозяин руки сжал кулак и стукнул по столу, заполненному пустыми тарелками. Посыпались аплодисменты.

Вухечип поднимал гантели и складывал в целлофановый пакет. Провинившись на прошлогодней вечеринке, ему назначили уборку трех дворов от надоедливых инвентарей, и он принял задачу равнодушно. Тогда ещё был бледный и никогда не носил шлепанцы пяткой наверх, но душа у него была ровная. Два двора он осушил ещё в прошлой жизни, а третий только начал окучивать. Гантели росли на трубочках от сока крупными гроздьями, и ловить их приходилось на штрафы. Если не поймать вовремя материал, приходилось ждать автобуса, а это отнимало последние сбережения. «Непозволительное разочарование», – думал каждый раз Вухечип, представляя, как он бросает свою работу и обнимает на последние накопления большую многоместную машину. Та же, в свою очередь, думать не имела возможности, так как была предметом неодушевлённым.

Вухечип собрал уже целый пакет для ужина, когда гантели перестали его волновать. Медленные прохожие сегодня были на выезде, и помешать ему в его нелёгких ответах мог лишь только сам завод. Но тот тоже был не в настроении смешивать воображение с реальностью. Второй пакет он развернул с опаской, чтобы его придуманные враги не заметили немытых рук, и принялся складывать гантели поперёк своих историй. Было удобно и неестественно, но прекращать это действие он не собирался. Ему за день нужно было собрать две половины пакета, иначе встреча по приёму его в положение о ликвидации остановки, состоялось бы задним числом. Половину пакета он набрал быстро, а затем начал тянуть резину на себя. Напрягаясь в один из моментов, к нему с просьбой угостить окурком подошёл кролик. Вухечип наклонился вперед, но виду не подал.

– Откуда ты такой красивый? – спросил у Кролика провинившийся конюх.

Тот сплюнул накопившиеся эмоции в сторону интересовавшегося и произнёс хриплым голосом. – Роликовые коньки видел по телевизору? Так вот, там есть ролики, а в ролике я!

Он сплюнул ещё раз и вытерся кленовым листом.

Больше Вухечип его никогда не видел. А когда пришел домой, то по пасте для волос сообщили, что в городе наблюдается потепление отношений к частным застройкам.

На следующий день нужно было на скорость обобрать два куста и посадить неваляшку в хрустальную ёмкость. Второе задание он отложил на следующий поезд, а куст начал обирать закономерно и рассудительно. Обувь снимать не пришлось, а надеть шапку не догадался.

Сбор шёл бодро, ржавчина пугливо разлеталась по сторонам и ругала власть. С этим Вухечип был согласен, но принять произведение, такое как есть, без сокращений гласных букв его никто не научил в детстве, хотя возможность отсутствовала. Мысленно он отправлялся в тот день, когда стоял с оружием перед первым кустом гантелей и чистил зубы. Это был нежный момент его саморазвития. «Не забыть бы по приходу в гости зарисовать облака жирными волосиками», – повторял себе Вухечип, складывая новую порцию принадлежностей в ёмкость для протёртых туфель. Все набиралось медленнее, чем прибывали любопытные.

В полдень говорящий попугай объявил голодовку. А когда новый дизайн утвердили в пирамиде, купил путёвку на воды. Соли было недостаточно в масляной бутылке, и конфликтовать с барменом было бессмысленно. Вухечип ронял пакеты на ноги телефонных маньяков, а потом, не извиняясь, пританцовывал к женщине, продающей синий квас. Отпив половину живительного напитка, он вынул руки из карманов и погладил себя по среднего ума голове. Этот орган любил поглаживания, но взаимностью никогда не отвечал.