Тодор Кондов - Передает «Боевой»

Секлунов, стоя над ним, бросил:

— Если шевельнешься…

— Не вижу в этом смысла, господа.

Агент подал знак. Те двое, что встали по разным сторонам от Пеева, бросились на него и надели наручники. Поставили к стене.

— Ну все. Теперь Москва повернется к тебе спиной. Мы же поможем тебе разобраться что к чему, — пробормотал Секлунов.

Директор департамента государственной безопасности огляделся.

— Гешев, а дальше что?

— Его и… жену в Дирекцию. Здесь — обыск, если, разумеется, любезный хозяин не скажет, где искать то, что нас интересует.

В гостиную привели Елизавету. И Александра. Это были, по сути, последние их секунды в этом доме.

— Смелее, — сказал он, а голос его дрожал.

— Смелее, — сказала она. Для него ее решимость, спокойствие значили очень много. Он уловил в ее голосе страх, безграничное доверие к нему и какое-то новое чувство уверенности в том, что вместе с ним она выдержит все.

— В две машины, что ли? — спросил Секлунов. — Каждого по отдельности?

Гешев ругался. Павлов удивлялся тому, что все проходило так спокойно. Почему советская разведка не охраняет своих людей? Агенты опустили на окнах черные шторы светомаскировки. Зажгли лампы. Лучший специалист в полиции начал свою работу. Обыск должен был разоблачить арестованного.

Пеев обернулся. Окинул взглядом квартиру. Теперь он нуждался в покое. Нужно было правильно оценить обстоятельства и продолжать воевать.

Он понимал, что сейчас вряд ли начнется настоящий поединок с полицией. На ее стороне были все материальные преимущества. А что имел он? Убежденность в правоте своего дела. Наручники впивались в руки. Они стали своеобразным символом. Холодный апрельский ветер приятно освежал. Было 17 апреля 1943 года.

Директор полиции Антон Козаров сидел за своим письменным столом. Доктор Делиус расположился в кожаном кресле. У обоих были строгие сосредоточенные лица. Гешев встал у письменного стола своего шефа, вполоборота к уполномоченному адмирала Канариса. Поединок с Делиусом завершился в пользу «шефа той никудышной полиции». Доктор Пеев стоял в центре кабинета. Наручники с него сняли. Все для него стало теперь делом чести. Да, именно чести.

— Пеев, сожалею… — Директор полиции встал и уставился на задержанного. — Мы арестовали вас, поскольку вы являетесь главой советских разведчиков. У меня просто не укладывается в голове, что вы связаны с такого рода делами. Искренне сожалею. Я прошу вас, будьте разумны. Победители — мы. Покидайте поле сражения, не уточняя своего положения.

Пеев заметил в ответ:

— Я прошу, господин Козаров, уточнить обвинение против меня, чтобы я имел возможность защищаться или соглашаться.

— Доктор Пеев, «Цыпленок» (Тодор Стоев) обстоятельно информировал нас о вашей деятельности.

— Господин Козаров, возможно Стоев, о котором вы только что упомянули, стал предателем. Однако не исключено, что его имя используют с провокационной целью. Вторично прошу вас предъявить мне обоснованное обвинение. В противном случае буду утверждать, что я стал жертвой шантажа или досадной ошибки.

Доктор Делиус оживился:

— А ну-ка помогите ему припомнить, — сказал он по-немецки, но в ту же минуту сообразил, что арестованный, возможно, знает этот язык, и нахмурился: — Большевику следовало бы быть уже мертвым… но этот пусть еще поживет… — добавил он по-болгарски.

Гешев щелкнул пальцами. Два агента поволокли доктора по коридору. В кабинет вошел Павел Павлов.

…Гешев не соглашался, но доктор Делиус настоял, и господа приняли решение провести с советской разведкой одну контрразведывательную игру. Делиус обещал, что на сеансах Эмила Попова будет присутствовать его опытный радист и что ничего неожиданного не произойдет. Гешев мрачно предупреждал:

— Господа, вы имели дело с большевиками? Зачем играть с огнем. Я, конечно, приму все меры предосторожности, но не верю, что из этого что-нибудь получится.

Доктор Делиус остался непреклонным:

— Господа, ваши узкопрофессиональные задачи, как и политико-государственные, решены. Я настаиваю на исполнении вами своего долга союзников.

Гешев был доволен: Делиус одобрил его, Гешева, намерения, но при неудаче болгарина ответственность будет нести немец. Несогласие оказалось чисто внешним, поэтому полицейский решил сразу же сломить Эмила. Он приказал привести его в свой кабинет. Встал из-за стола. Подошел к нему. Сел, закурил. Предложил ему сигарету:

— Попов, я тебе всыпал немного, чтобы ты поумнел, а сейчас вызвал порадовать. Вот уже полтора часа в гостях у меня доктор Пеев. Все пропало.