Тодор Кондов - Передает «Боевой»

— Пожалуйста, пожалуйста…

Мария тяжело опустилась на стул.

— Пожалуйста, воды, я очень испугалась… сердце…

Она даже не поняла, что думает вслух, что попросила второй стакан воды.

— Девушка, когда Эмил Попов передавал сообщение, ты…

— Какая радиостанция? Да этот радиопередатчик еще не работает, у меня нет ламп и…

Гешев нахмурился. Казалось, она говорила откровенно. И все-таки скрывает она что-то или действительно тот большевик использовал физичку как ширму?

— Эмила Попова арестовали, когда он передавал сведения для Москвы.

Мария, похолодев от ужаса, пыталась перехватить взгляд полицейского.

— Он не говорил о такой станции, господин начальник!

Гешев ухмыльнулся:

— А ты не заметила, что в доме есть нечто подобное?

— Да, он уносил домой паяльник, чтобы поправить свой приемник, и, если бы он захотел намотать бобину для коротких волн, я должна была бы сделать расчеты! А он не просил меня об этом.

Мария снова попросила воды.

Гешев с досадой посмотрел на нее. Он пришел к выводу, что Эмил не доверял окружающим. К тому же он ведь уже знал методы работы советских разведчиков. В случае провала нить не должна распутать весь клубок.

— Барышня, иди в ту комнату и напиши, что знаешь об Эмиле Попове. Давай. Сейчас я отпускаю тебя, но, если проговоришься, что я арестовал твоего хозяина, не сносить тебе головы. Ясно?

Мария села к столу. Рука ее дрожала. Она написала несколько фраз. Гешев позже разорвал этот листок.

— Дурочка! Софийский университет выпускает тупиц. Тот обделывал свои делишки, а она рассчитывала сопротивления и электролиты.

По телефону сообщили, что Попов потерял сознание — попытался покончить жизнь самоубийством. Гешев швырнул трубку и вылетел из кабинета.

Мария Молдованова очень быстро поняла, что за ней никто не следит. Эмил попал в беду. Видимо, в суматохе Гешев забыл приказать, чтобы за ней наблюдали. Может быть, их удовлетворило ее обещание всем, кто будет искать Эмила, говорить, что он болен, лежит дома.

Согласно распоряжению Гешева ей предстояло вернуться в мастерскую, но она вскочила в трамвай номер три, а потом побежала по изрытой дороге на Редут.

Вошла в комнату деда Николы и, закрыв глаза, рухнула на его постель.

Старик сразу все понял: Эмила арестовали.

Он присел у изголовья. Дрожащей рукой ласково погладил девушку по голове.

— Успокойся, Мария. Хочешь помочь, дочка? Это всегда можно. Не Эмил, не я, дочка, а народ говорит тебе: «Спасибо!» Слышала?

Она вкратце рассказала о случившемся. Старый коммунист сидел с опущенной головой, сжав руки коленями. Он молчал и сосредоточенно смотрел прямо перед собой.

— Он выдержит, дочка. Должен выдержать.

На его прозрачном лице появилось выражение решимости. Глаза стали маленькими.

— Теперь уходи, Марийче, уходи. Я знаю, что надо делать.

Мария вышла на улицу. Старик не утешил ее. Но что-то произошло с ней: она шла твердо, чувствуя уверенность в себе. Увидев двух полицейских, не почувствовала страха. О, эти старые, поседевшие в борьбе коммунисты! Эти крепкие, как камень, люди, с их нечеловеческой выдержкой и с сердцем, готовым принять муки. О, эти отцы, страдающие за чужих сыновей!

Мария пыталась угадать дальнейшее развитие событий. На нее произвела впечатление нелогичность в действиях полиции. Радиостанция, захваченная у Эмила, парализовала фантазию этих господ, и они, оказавшись в шоковом состоянии в результате своего успеха, не видели в тот момент, сколько других важных звеньев осталось вне поля их зрения. Это давало отсрочку. Кое-кому удастся спастись.

Маруся до крови прикусила губы. Побелела — ей сказали, что дома у нее находится коммунист-подпольщик Никола Болгаренский. Маруся побежала домой.

Было ясно, что добраться до Эмила они могли только с помощью доктора Пеева. Но телефон у него был занят — что бы это значило?

И над Иваном нависла опасность. Как сообщить ему в роту? Какое страшное упущение! Надо было договориться о тексте телеграммы на случай провала.

Она винила всех и самое себя в неподготовленности, в ребячестве, в незнании правил конспиративной борьбы. Может быть, в тот самый момент, когда она вела товарища Болгаренского на новую конспиративную квартиру, она еще не сознавала, что годы не изгладят из сознания ужас первых минут после провала.

На следующий день после полудня дед Никола отправился навестить Белину и внука. Он боялся, что Гешев арестует всех, использует даже ребенка в попытке сломить сына.