Тодор Кондов - Передает «Боевой»

В Дирекции полиции знали обо всех событиях, происходящих в мире. Гешев исподлобья смотрел на своих коллег: смерть Бориса и назначение принца Кирила регентом буквально выбили счастье из его рук. Начать все с начала? Нет, перед Кирилом рано продолжать линию Бориса. Момент подходящий, чтобы закончить крупное свое дело. Снова обратить на себя внимание господствующей верхушки. Самое время ударить по этим выскочкам и самозванцам из полицейских и генералов.

Фактически самовольно, ожидая неприятностей, но зная, как избежать их, Гешев решил, что дело доктора Пеева закончено. Ведь из этого физически раздавленного человека ничего уже не вытянешь. Необходим процесс. Не такой, как неудачный немецкий процесс в 1933 году, когда никто не послушал его совета отправить в имперское управление полиции сведения о Димитрове и отказаться от намерения открыто судить такого человека. Доктор Пеев не может быть похожим на Димитрова. Доктор Пеев тоже сильная волевая личность, но поставленный на процессе перед неопровержимыми уликами о его деятельности как советского разведчика, Пеев не будет иметь ни моральной, ни юридической базы для защиты. Только Гешев может показать судебному составу, публике из высшего света факты, собранные именно им.

Снова встал вопрос о генерале Никифорове.

Гешев внимательно изучил точку зрения княгини Евдокии. Ему удалось добраться до царицы — Йоанна временно была изолирована от немцев. Ее охраняли, она была итальянкой, дочерью Виктора-Эммануила. Йоанна улыбалась, почти довольная смертью Бориса. Она была рада коронации Симеона. Она хотела властвовать сразу же после поражения Германии, мечтала заменить Кирила, чтобы рейх потерял влияние в стране. Тут могла бы быть почти Италия, а раз господин Гешев оказывает такое внимание ей, коронованной изгнаннице, не допущенной даже в регентский совет, значит, в полиции складываются настроения в ее пользу.

Йоанна категорически запретила Гешеву заниматься Никифоровым. Она даже дала понять полицейскому, что его спасение — это только ее дело.

О предстоящем процессе над доктором Пеевым она умышленно ничего не говорила. Для Йоанны было важно устранить еще одного коммуниста. Коммунисты всегда были и будут ее врагами.

Гешев ушел из дворца со смешанным чувством отвращения к государыне и страха за самого себя. Теперь нужно послушать Кирила. Он сделал попытку добраться до него. Но князь пожелал, чтобы рапорт полицейского был вручен ему через Антона Козарова. Гешев кое-как нацарапал заключение о процессе и отправил его. Было ясно, что никакой собственной политики около кретина Кирила не сделаешь. Богдан Филов — человек с самым большим влиянием в государстве, человек, который все еще держит все и всех в своих руках, запачканных не столько чернилами, сколько кровью. Даже Гешев видел эти пятна, и, спрашивается, как тот избавится от них, чтобы подать руку англичанам, когда отправится за границу. Нет, тут никто не запоет на новый лад. Достаточно, что ты не красный. Значит, хороший.

Богдан Филов принял начальника полиции. Он был явно удивлен его внезапным посещением. Руки не подал, но чувствовалось, что он смущен. Не взяли ли итальянские настроения верх во дворце?

— Садитесь, Гешев. Тут чувствуешь себя как в деревне.

Полицейский опустился в кресло и неожиданно почувствовал огромную силу в этом пройдохе, сумевшем подмять под себя всю страну с сотнями тысяч своих врагов и поставить ее на колени перед Гитлером. Впрочем, как она стоит на коленях, полиция об этом знает лучше.

— Как поживаете, Гешев, — с усмешкой проговорил Филов. — Теперь уже его величество не мешает никому.

Может быть, только настоящие трусы вроде Кочо Стоянова еще сохраняют равновесие над бездной противоречий, неудач и опасений, но равновесие это выражается в храбрости за колоннами жандармерии.

— Ты хочешь, Гешев, начать процесс над доктором Пеевым. Хочешь узнать мнение на этот счет высших кругов. Я перевешал бы их всех, но Пеев — политическая личность. Решайте сами. Узнайте, если это возможно, согласится ли Иван Добрев быть председателем состава. Добрев умеет судить — и пустяки, и убийства. Да, а процесс над Пеевым поможет нам закончить дело.

Богдан Филов не имел даже элементарного представления о политике. Неужели он не видел за обыкновенным процессом колоссальный интерес журналистов из нейтральных и союзнических стран? Интереса советской миссии? И возможность нанести удар по СССР этим процессом? Не видел, что именно это было целью посещения Гешева — узнать, следует ли бить по СССР или обстановка заставляет заигрывать с этой страной?