Марк Твен - Том Сойер за границей

- Прекрасно. Какая сила в свечке и в спичке?

- Огонь.

- В обеих одна и та же?

- Конечно.

- Прекрасно. Допустим, я поджигаю спичкой столярную мастерскую, что будет

с мастерской?

- Она сгорит.

- Ну а если я подожгу свечкой эту пирамиду - сгорит она или нет?

- Ясно, что нет.

- Отлично. Итак, в обоих случаях огонь один и тот же. Почему же мастерская

горит, а пирамида нет?

- Потому что пирамида вообще гореть не может.

- Ага! Ну а лошадь вообще летать не может!

- Вот так здорово! Посадил-таки его Гек в лужу, говорю я вам! Эх, и угодил

же он в ловушку! Эх... Да...

Тут Джим чуть не задохся от смеха и уж больше ничего сказать не мог. А Том

страшно рассвирепел, видя, как я уложил его на обе лопатки да его же

доводами разбил в пух и прах. Он только и мог сказать, что всякий раз,

когда мы с Джимом начинаем возражать, ему за весь род человеческий

краснеть приходится. Ну а я ничего не сказал, я и так был вполне

удовлетворен. Когда мне удается заткнуть кого-нибудь за пояс, я никогда не

похваляюсь и на его счет не прохаживаюсь, как некоторые. Я тогда думаю,

что если б я был на его месте, то не хотел бы, чтоб он на мой счет

прохаживался. По-моему, гораздо лучше быть великодушным.

Вскоре мы оставили Джима одного летать возле пирамид, а сами полезли в

дыру, которая ведет в тоннель, захватили с собой несколько арабов и

свечки, и там, внизу, в самой середке пирамиды, мы нашли комнату, а в ней

большой каменный ящик, где хранился царь, - в точности, как тот человек в

воскресной школе рассказывал. Только теперь царя не было - его кто-то

утащил. Но я не особенно интересовался внутренностью пирамиды: я подумал,

что там, наверное, водятся привидения, - конечно, не свежие, - ну да мне

все равно, я никаких не люблю.

Потом мы вышли оттуда, сели на маленьких осликов и проехали немного

верхом, потом немного на лодке, а после еще на осликах и наконец прибыли в

Каир. Дорога все время была такая ровная и красивая, какой я еще в жизни

не видывал. По обеим сторонам росли высокие финиковые пальмы, везде бегали

голые ребятишки, а все мужчины были медно-красного цвета, стройные,

сильные и красивые. А до чего удивительный был сам город! Улицы - такие

узенькие, настоящие переулки - были битком набиты народом. Мужчины - в

тюрбанах, женщины - под покрывалами, и все разодетые в яркие, пестрые

наряды всевозможных цветов; и никак нельзя было понять, каким образом люди

и верблюды ухитряются пролезать в такие узкие щели, но они все же

ухитрялись; и кругом были шум и давка. Лавки были тоже такие маленькие,

что в них не повернешься, но заходить туда было незачем: лавочник, поджав

ноги, сидел на своем прилавке, курил длинную изогнутую трубку, разложив

все свои товары так, чтобы можно было достать их рукой, и чувствовал себя

как на улице, - все равно проходившие мимо верблюды задевали его вьюками.

Время от времени какая-нибудь важная персона проносилась по улицам в своей

карете, а впереди бежали разряженные люди, вопили благим матом и колотили

длинными шестами всех, кто не уступал дорогу. Вдруг откуда ни возьмись

появился султан. Он ехал верхом во главе процессии в таком роскошном

наряде, что у всех прямо дух захватило, и все тут же бросились плашмя на

землю и лежали на брюхе, пока он не проехал. Я забыл лечь, но мне помог

вспомнить один парень - тот, что бежал впереди с шестом.

Были там и церкви, да только здешние жители до того глупы, что вместо

воскресенья празднуют пятницу и нарушают день субботний. Когда заходишь в

эти церкви, надо снимать башмаки. В церкви находились толпы мужчин и

мальчиков, они сидели кучками на каменном полу и страшно шумели. Том

сказал, что они учат наизусть свои уроки из корана - они думают, что это

библия, а те, кто понимает, что коран не библия, те предпочитают в это

дело не вмешиваться и знай себе помалкивают. Я в жизни такой огромной

церкви не видывал. Она была до того высокая, что прямо голова кружилась,

когда вверх посмотришь. Церковь в нашем городе ничто по сравнению с этой,

- если засунуть ее в эту, люди подумали бы, что это ящик с галантерейным

товаром.

Но больше всего мне хотелось поглядеть на дервишей - я ими очень

интересовался из-за того дервиша, который сыграл такую штуку с погонщиком

верблюдов. Мы нашли их целую кучу в какой-то церкви. Они называли себя