Эдуардо Де Филиппо - Великая магия

Обращается к Грегорио.

…ваш брат меня выводит из себя. Скажите, профессор, его жена вернется или нет?

ОТТО. Эти дела тебя не касаются, тебе платят за то, что ты занимаешься своим делом.

ДЖЕНАРИНО. Платят?

Раскрывает широко глаза.

Кто мне платит? Стоит мне завести разговор о деньгах, как он начинает говорить, что мне их еще не полагается, так как игра не окончена и что у меня только представление такое, словно прошло время и на самом деле это якобы не так. Дорогой профессор, он мне задолжал жалование за четыре года!

ОТТО. Ты все получил до последнего сантима. Какой-то задаток тебе уже жал этот барчук?

Указывает на Грегорио.

ДЖЕНАРИНО (озабоченно). Сейчас дела сложились в худшую сторону. Вас здесь не было две недели и вы ничего не знаете.

ОТТО. Отказывается есть?

ДЖЕНАРИНО. И не хочет пить. Говорит, что когда к нему приходит аппетит — это плод его воображения и заявляет, что начнет есть тогда, когда игра будет окончена. Понимаете, меня волнует так же и то, что он не хочет идти в уборную. Вот уже четыре дня… Ну и семейка! Сегодня ночью он жаловался… Конечно, вы понимаете, четыре дня без еды… Я принес ему хлеб, колбасу… Ну, никак — не захотел, и баста! Представляете, я сам вынужден есть тайком, так как он предупредил меня, что если заметит, то выгонит…

ОТТО. Разбуди-ка его сейчас, я с ним поговорю, а сам тем временем закажи на кухне спагетти.

ДЖЕНАРИНО. Будьте начеку, профессор! Если он увидит спагетти, он взбесится!

ОТТО. Не рассуждай, а делай, как тебе сказано.

ДЖЕНАРИНО. Ладно.

Уходит.

ГРЕГОРИО. И по-вашему, это нормальный человек?

ОТТО. А почему ему следует быть иным?

ГРЕГОРИО. Иисусе, в таком случае вы ничего не слышали?

ОТТО. Слышал. Но, что это значит?

ГРЕГОРИО. А то, что брат мой сумасшедший и вы внесли свой вклад в это предприятие!

ОТТО. Вы абсолютно на неправильном пути! Между вашим братом и мной существует игра тоньше, чем паутина, самая древняя игра в мире, которую по — вашему нам следует уничтожить. Как бы вам это объяснить? Это трудно. Он не верит тому, что я ему говорю, следовательно, он умен. Однако, он хочет познать ее и поймать меня. На самом деле, когда он задает мне неожиданные вопросы, я должен прилагать невероятнее усилия, чтобы не впасть в противоречия.

ГРИГОРИО. Однако, шкатулки он не открывает?

ОТТО. Он боится доказать мне ложность всего.

ГРЕГОРИО. Но почему вы не хотите допустить, что перед нами сумасшедший?

ОТТО. Послушайте, у меня впечатление, что вас это устроило бы.

ГРЕГОРИО. Я не спрашивал вашего мнения. Устраивает это меня или нет — мое дело. У меня иное впечатление, и я вам говорю об этом в лицо. Вы воспользовались сложившимся обстоятельством, и подчинили своему влиянию моего брата, а теперь медленно раздеваете его. Но это долго не продлится. Я уже собрал семью и решил…

ОТТО. Подумайте хорошенько, что вы делаете. Один ошибочный шаг, и вы можете действительно свести с ума вашего брата.

ГРЕГОРИО. Мы не нуждаемся в ваших советах. Еще пару дней и вашей ноги не будет в этом доме.

Выходит в переднюю. Через некоторое время слева появляется Калоджеро. Он очень изменился с тех пор, как мы видели его в последний раз. Он постарел и выглядит очень бледным. Морщины, появившиеся в результате внутренних переживаний, придают его лицу благородный и достойный вид. Он разговаривает медленно, сопровождая каждое слово добродушной полурассеянной улыбкой.

Во взлохмаченных волосах и не расчесанных усах появилась седина. Время от времени он закрывает глаза и потом неожиданно широко раскрывает их. Он в халате и ночной рубашке. На голых ногах ночные туфли. Бережно держит под мышкой неразлучную японскую шкатулку. Увидев Отто, он останавливается и кивком головы вежливо приветствует его.

ОТТО. Добрый день, ди Спельта!

Не ответив, Калоджеро садится в кресло рядом со столом, смотрится в одно из зеркал на столе, долго рассматривая свое изображение.

Добрый день! Не хочешь мне ответить?

КАЛОДЖЕРО (любезно). Почему я должен говорить ненужные слова и условные фразы? Ты говоришь со мной — и за это я тебя ненавижу. Видишь, я улыбаюсь тебе, и ненавижу тебя и сопротивляюсь. Я решил сопротивляться, дорогой! Ты меня сделал соучастником своего опыта, но не хочешь открыть мне тайну. Я больше не ем, не пью, не хожу в уборную… даже в том случае, когда у меня есть желание.