Петер Хакс - Амфитрион

Практичность я тебе в вину не ставлю.
Не богом – человеком нужно быть.

Да как же? На войне я только воин,
На царстве – царь, мошенник – на торгу.
Мир создан так, что может только бог
Быть в этом мире просто человеком.

Хоть хнычешь ты, как мокрый воробей,
Что говорить, по-своему ты прав.
Все это верно, все иное – ложь,
Муж – не любовник, воин – не философ,
О философии мы лучше умолчим.
Необходимость может оправдать
Деяния и леность человека,
Но не вопи, что ты не виноват.
Пусть ты конечен, разве бесконечность
Тебя не манит? Разве нет вещей
Недостижимых, но всегда желанных?
Не хочешь ты заполнить пустоту?
Ты ограничен. Но постичь границы
Уж означает их переступить.
Нельзя кичиться слабостью. Ты муж!
Нельзя весь мир своею мерой мерить,
И этому должна бы научить
Тебя твоя любовь к твоей Алкмене.
Прозрение спасает в человеке
Все, что спасти возможно. Кончим спор.

Легко кончать, коль говоришь последним.

Мне кажется, все ясно между нами.

Я не решил ни одного вопроса.

Ни бытие, ни мысль неразрешимы.

А как же мы с ней дальше будем жить?

Всегда найти какой-то выход можно.

Когда о хлебе речь идет насущном.

Не только. И в вопросах чувства тоже.

Но как нам быть? Скажите, как нам быть?

Сказать?

Сказать.

Ну что ж, скажу, пожалуй.
Я научу тебя, как сочетать
Бессилье красоты с уродством силы,
Я поделюсь всеведеньем с тобой,
Лишь в этом я приду к тебе на помощь.

О господин! В собрании Олимпа
Присутствие необходимо ваше.
Решается там дело о богах
И о народах. Это очень срочно.

Меркурий, ты сейчас весьма некстати.

Я думал, позовете раньше вы.

Решение не терпит отлагательств.

Кто там орет? Ах, это младший бог,
Свинья, что мне побои доставляет!

Эй, насекомое, собака, прочь!
(Отпихивает его.)

Все боги поперек мне горла стали,
Они почтенья требуют, а сами
Ведут бродяжью жизнь – не лучше нас.
Огромны, как медведи, неуклюжи,
А чванятся громами и туманом,
На всех на них мне глубоко начхать.

Кого-то мне напомнил этот вой.
Глаза слезятся, шкура вся в парше,
В нем что-то есть от Созия. Скотина
Опять заснула. Что за мерзкий зверь!
Он так же мерзок, как его хозяин.

Он укусил меня. Проклятый пес
Кусается не хуже, чем философ.

А он и есть философ. Он лизнул
Бессмертия, Меркурий, – он бессмертен.
Теперь его возьмешь ты на Олимп,
Он стал священным – ты его защитник.

Ох, только не туда! Нет, нет, не надо!
Ведь там он снова изрыгать начнет
Блевотину смердящих аргументов.
Он ими заплюет всех духов, нимф,
На всех лугах, во всех священных рощах,
Он там оставит только желтый карст
Мышленья плоского. Олимп погибнет!

Ну ладно. Укрепим его на небе,
Пусть будет он созвездьем Пса, Меркурий.
Пусть смотрит в вечность, не давая блеска,
Созвездье пустоты, источник мути.

Я знал, мыслители моих масштабов
Всегда рождаться будут на земле —
И даже миллионы лет спустя.