Гарольд Пинтер - День рождения

Молчание. Он медленно встает.

Вот почему я достиг своего положения, Маккен. Потому что я всегда был свеж, как огурчик. Мое кредо: работай, как вол и гуляй на всю катушку. И ни на минуту не поддавайся слабости. (Издает хриплый, воющий звук.) Что это?

МАККЕН. Где?

ГОЛДБЕРГ. Я слышал какой-то звук.

МАККЕН. Какой звук?

ГОЛДБЕРГ. Что-то непонятное.

МАККЕН. Это ты сам.

ГОЛДБЕРГ. Я?

МАККЕН. Ну конечно.

ГОЛДБЕРГ (оживленно). Как, ты тоже слышал?

МАККЕН. Да.

ГОЛДБЕРГ. Значит, это я сам? (Хихикает.) Хе. А что, я сам?

МАККЕ. Ну, ты… ты испустил какой-то вой, вроде того.

ГОЛДБЕРГ. Не заливай! (Смеется. Маккен вторит ему. Внезапно Голдберг прерывается, говорит быстро, обеспокоенным тоном.) Где твоя ложка? Ложка при тебе?

МАККЕН (вынимает ложку). Вот она.

ГОЛДБЕРГ. Посмотри горло. (Открывает рот, высовывает язык.) Смотри. (Маккен прижимает ему ложкой язык, заглядывает в рот.) А-а-а-а-а! А-а-а-а!

МАККЕН. В отличном порядке.

ГОЛДБЕРГ. Ты так думаешь?

МАККЕН. Не сомневаюсь.

ГОЛДБЕРГ. Ну вот, теперь ты понимаешь, почему я достиг такого положения?

МАККЕН. Теперь да.

Голдберг смеется. Начинают смеяться оба.

ГОЛДБЕРГ (останавливаясь). Ну да ладно. Дунь-ка мне в рот. (Пауза.) Дуй.

Маккен приседает, опираясь на колени, и дует Голдбергу в рот.

Ну, последнюю, на дорожку.

Маккен дует еще раз. Голдберг глубоко вздыхает, трясет головой и вскакивает со стула.

Отлично, теперь все в порядке. Ну-ка, стой-ка. Ты все уложил?

МАККЕН. Все.

ГОЛДБЕРГ. Эспандер?

МАККЕН. Тоже.

ГОЛДБЕРГ. Дай его мне.

МАККЕН. Сейчас?

ГОЛДБЕРГ. Сию минуту.

Маккен идет к чемодану, вынимает оттуда эспандер, дает его Голдбергу. Тот легко, как бы играя, растягивает его, при этом наступая на Маккена. Оба посмеиваются. Эспандер лопаются.

ГОЛДБЕРГ (улыбаясь). Что я тебе говорил? (Кидает эспандер Маккену. Слева входит Лулу.) О, смотри, кто пришел.

Маккен смотрит на них, затем идет к двери.

МАККЕН(в дверях). Даю вам пять минут. (Выходит, держа в руке эспандер.)

ГОЛДБЕРГ. Иди ко мне.

ЛУЛУ. Что здесь происходит?

ГОЛДБЕРГ. Иди ко мне.

ЛУЛУ. Нет уж, спасибо.

ГОЛДБЕРГ. В чем дело? Ты чураешься дядюшки Нэти?

ЛУЛУ. Я пошла.

ГОЛДБЕРГ. Давайте сначала сыграем в очко, как в старые времена.

ЛУЛУ. Хватит с меня ваших игр.

ГОЛДБЕРГ. Такая девушка, как вы, молодая, здоровая, и не любите играть?

ЛУЛУ. Уж очень вы ловкий.

ГОЛДБЕРГ. А может, вы все-таки любите играть?

ЛУЛУ. Думаете, я такая же, как другие девушки?

ГОЛДБЕРГ. Неужели другие девушки тоже такие?

ЛУЛУ. Я не знаю, какие они, ваши другие девушки.

ГОЛДБЕРГ. Я тоже. До вас я не знал ни одной женщины.

ЛУЛУ (горестно). Что сказал бы мой отец, если бы узнал? И что бы сказал Эдди?

ГОЛДБЕРГ. Кто это Эдди?

ЛУЛУ. Тот, кого я впервые полюбила. Его звали Эдди. У нас с ним все было чисто! Он не врывался ночью ко мне в комнату с портфелем!

ГОЛДБЕРГ. Кто первый открыл портфель, я или ты?

ЛУЛУ. Вы заставили меня. Воспользовались тем, что я была расстроена в тот вечер.

ГОЛДБЕРГ. Лулу, шмулу, не поминай прошлого, сделай одолжение. Поцелуй меня и помиримся.

ЛУЛУ. Мне до вас дотронуться противно.

ГОЛДБЕРГ. А я сегодня уезжаю.

ЛУЛУ. Вы уезжаете?

ГОЛДБЕРГ. Сегодня.

ЛУЛУ (с нарастающим гневом). Попользовались мною одну ночь, и уезжаете. Минутный каприз.

ГОЛДБЕРГ. Это еще кто кем попользовался.

ЛУЛУ. Завлекли меня хитростью, когда я не могла сопротивляться.

ГОЛДБЕРГ. Кто же вам не давал сопротивляться?

ЛУЛУ. Вот что вы сделали. Утолили мерзкую похоть. Воспользовались моей слабостью. Теперь я бы не пошла на это ни для какого султана!

ГОЛДБЕРГ. Всего-то одна ночь, а вы уже заговорили про гарем.

ЛУЛУ. Вы научили меня такому, чего ни одна девушка не должна знать, пока три раза не выйдет замуж.

ГОЛДБЕРГ. Ну, так вы сделали огромный скачек вперед! О чем тут жалеть?