Дмитрий Щедровицкий - Стихотворения и поэмы

Бросалось слово под ноги –
Прах от сапог лизать.
Там говорили многие,
А я не смел сказать.

Не в центр и не на выселки –
Пошли слова на слом,
Из них искры не высекли
Ни нынче, ни в былом.

Не подходил к разлому я,
Молчал, речам назло,
Чтоб слово расцвело моё,
Чтоб слово расцвело!..

Начни и продолжи:
Огромные вожжи
Прозрений и ливней –
Меж летней и зимней
Упряжками года.
Меж тучей и полем
Растения – струны,
Листвой и разбоем
Живёт ветер юный –
Меж «было» и «ныне»
Смысл мира – и синий,
И белый во тьме,
И смерть не вместима
В обычном уме,
Поскольку в ней – всходы,
И дней семена,
И тайна свободы
На все времена.

Холодные тучи, а солнцу тепло в них,
И в сердце просторном развеялась пыль.
И смысла суфийского полон шиповник:
Любовь – лепестки, а печали – шипы.

Меж веток и листьев, на ощупь духовных,
Предгрозием сжат, притаился простор.
Куда ни пойдёшь – при дороге шиповник:
Отчаянье – шип, а любовь – лепесток.

Великая связь
С каждым камнем, с любым поворотом:
Единственный раз,
Пролетев по всемирным широтам,

Пал взор соколиный
На эти дома и проулки –
Сроднившийся с глиной,
Он учит земные науки.

Поэтому страстью –
Исконной, предвечной, надмирной –
Объял он и краски,
И снежный напев этот лирный,

Поэтому с болью,
С безмерной январскою дрожью –
В сугробов застолье,
В полночных дворов бездорожье…

Это снова птицы-души!
Слух заснувший отвори,
Одиночек ночи слушай,
Ноты первые зари!

На былое намекают
И о будущем поют,
Через годы окликают,
В тёмный ум сиянье льют.

Их как-будто нет на свете,
Одинок твой путь в ночи,
Только снова песни эти
Слушай сердцем – и молчи.

С каждым часом тьма всё гуще,
Впереди распад и тлен,
Но сильнее дух поющий:
Он превыше смертных стен.

Прямо в небо увлекает
Птичья песня, высока,
В тёмный разум проникает,
Окликает сквозь века.

Поверхность любого предмета,
Храня неземной настрой,
Жива только отдыхом света
И радостна света игрой.

Скажите – но чем же, чем я
Помогу, прежде чем я умру,
Душе предмета – Свеченью,
Кричащему сквозь кору?..

Средь весны сыроватой и вязкой
Непроросшую грея траву,
Я читаю цыганские сказки
И в палатке мечтаний живу.

Я случайный – небесный – не местный,
Мрак седлаю – чужого коня,
И пою я цыганские песни,
И косится Луна на меня.

Жить прозреньем и морем в мирской суете,
Цель свою и призванье скрыв:
Крупных рыб выбирать из своих сетей –
И отбрасывать малых рыб.

Если ж спросят: «Зачем поступаешь так?» –
Ты ответь, синевой храним:
«Привередливы люди в здешних местах,
Рыба мелкая – не по ним!»

Учиться слову – из него,
Из глубины той раскалённой массы,
Откуда стан Урала поднимался,
Желанье Жизни – чащи проняло.

С корнями Ноевыми в ногу
Шагая, с рощицами буковыми,
Индийскому учиться Слогу,
И звук прощупывать под буквами.

И, мысль свою влагая в руку
Всеосязающих времён,
Учиться Огненному Звуку –
Таким желаньем ум пленён!..

Начертанное благо в воздухе,
Одежды душ уже белы,
Прозрений выплесками поздними
Светлы закатные стволы.

Здесь несвершённое рассудится
С мелькнувшей явью дотемна,
И смутно осознает улица,
Что в роще – просека она.

О возвещенье тайны – сумерки,
Весть, скрытая под их плащом,
Что мёртвые – уже не умерли,
Живущий – не живёт ещё,

Что постигается ослышками
И оговорками в ночи,
Сквозь веки – огненными вспышками
Всё то, о чём узнав, – молчи.