Лев Халиф - ЦДЛ

Бесчеловечная простота. Можно ли тут разобраться – кто тебе ближе? Мы живем на широте одного и того же несчастья. И как бы мы ни были индивидуальны – судьба у нас одна. Это я о вторых. Всегда чужих в стае. И голых посреди оскалов. Всегда обдирающих душу и плоть о колючие запретки. И не рассчитывающих ни на кого. Да и на кого им в этом мире рассчитывать, на какие парламенты, забывшие совесть и честь?

Не глушат передачи. Хорошо. Но если не глушат, значит, они не опасны советским властям, пуще смерти боящимся гласности (Бах бы сказал: «Гласность вопиющего в пустыне»). Надо ли сбрасывать со счетов этот довод? Или, рассказывая нам, как живет западный человек, – есть ли смысл связанному говорить о пользе гимнастики на свежем воздухе, а замурованному, да еще с кляпом во рту, советовать дышать глубже. В слишком разных измерениях мы живем. «Если вас не пускают в Израиль, – сказал одному еврею один доброхот-иностранец, – то поезжайте в Италию. И уже оттуда вы сможете добраться до родины». Иногда мне казалось, что Запад – очень близкая к нам планета, – и, приехав туда, я не перестану так думать, особенно когда слышу «Голос Америки», этот «Маяк», но с английским акцентом, вещающий на Москву (или через Москву?). Да и другие радиостанции с хорошей слышимостью едва ли можно обвинить в смелости. А было, есть и будет о чем порассказать. Боже, сколько тем! Ну хотя бы о том, как в фордовские времена в Вене по просьбе наших властей, не иначе, держали в полицейском дворике проезжавших этот веселый город русских диссидентов. Это чтобы они не давали интервью на территории независимой Австрии. Или о визе – всего на три дня – нобелевскому лауреату, тоже изгнанному с родимых мест. А ведь как ему понравилась Норвегия! До высылки из страны другие скандинавы ему отказали в кратком гостеприимстве, не разрешив присутствовать его друзьям в посольстве на церемонии вручения Нобелевской премии. Или как КГБ «пасет» сотрудников иностранных посольств – нет, не в Москве, это само собой, а у них дома, следуя по пятам по их территории. Или как иностранные корреспонденты в Москве заранее сообщали в КГБ о месте и времени демонстраций отказников, а им за это давали пять минут на съемки и только потом разгоняли. Сам факт разгона демонстрантов, разумеется, не снимался. Или (можно сказать, родная тема) – профессиональный литератор встает в полный рост там, где обычно привыкли к земле прижиматься, а по другую сторону – в комфортабельных окопах, где он надеется найти если не защитников, так хоть союзников, – ни тех ни других не находит. И самое смешное – рукопись, тайно отправленная им туда, исчезает… как в КГБ (эта книга, воспроизведенная заново, – тому примером). Да мало ли о чем можно было передавать западному радио в те или другие дни. Государственной пользой можно оправдать все что угодно. Скажем, зачем американцам вмешиваться в неамериканские дела (хотя едва ли можно найти страну на свете, куда бы они не вмешивались). Но в своей жизни вы бы никогда не допустили, чтобы рядом с вами так издевались над человеком. Почему же государству можно? Почему же ваше государство должно быть безнравственнее вас самих? Представьте себе, что вы по отношению к вашим близким совершаете те же поступки, что и ваше государство. Вы же содрогнетесь…

О чем только не говорили в эфире в те мои настороженные вчерашние дни! Обо всем на свете, кроме одного-единственного – о беззаконии, творящемся у нас в стране. Когда, слушая передачи западного радио, средний россиянин был недалек от истины, полагая, что у нас в СССР тишь да гладь и Божья благодать. И приходила тогда невеселая мысль – если уж Западу нечего сказать сообща, то уж действительно ехать дальше некуда. Разве что на Дальний Восток, где слишком холодно, или на Ближний, где слишком жарко.

Свобода, стоящая на свободной земле, и конечно же не затем, чтобы не видеть загороженные земли, где мучаются миллионы людей. Хочется думать, что это понятие не узковедомственное, не автономное. Свобода и ограждения несовместимы. Крепка статуя, не то что иные блюстители этого символа. Один из них, представлявший вчера все штаты сразу, скорбя и соболезнуя тяжкому положению инакомыслящих писателей в России, посоветовал им обратиться к западным издательствам через… Охрану Авторских Прав, которая у нас – не охрана, а охранка. Да были бы у них права, они бы и без него знали, куда им обратиться.

Неполучившееся интервью, вернее, не пошедшее, где-то застрявшее, хотя взятое у меня с готовностью скорой публикации. Взятое хорошим малым с дикого Запада. Из четырех сторон света эта сторона самая, пожалуй, счастливая. Не Юг, не Север и уж конечно же не Восток. Респектабельный, чинный и все же дикий Запад. Дикий в своей благовоспитанности. Как это ни парадоксально, а врожденная культура обхождения срабатывает даже тогда, когда бы ей впору возмутиться как следует. Или высшие принципы христианской морали перестали уже быть бескомпромиссными? Ведь они неделимы. И тем более незабываемы. Даже на время, когда носители их закрывают глаза на самое антихристианское государство в мире. И вешают эти самые принципы, и без того высокие, на полосатый шлагбаум пограничных досмотров, в нетерпении пойти на уступки самой бесчеловечности и садистскому разгулу. Так недолго разувериться и в христианстве.