Наташа Денисова - Утром через десять веков

город так прижимается к бесконечным рельсам,
что ночами кажется: поезда стучат свой реквием.
в них живет (не доплыть, не выбраться)
тот, в кого не верю я.
глубоко он в сердце прокрался зёрнами,
и во сне растёт, вырастает в дерево.

голос заключен в прозрачное кружево
телефонных проводов,
и дрожит растерянно.

в центре всех орлеанов
ливень неугомонный.

и двадцать световых лет
ты стоишь промокший.
по радио говорят:
как красив джесси оуэнс!
он так бежит…
стадионы рыдают в голос.

печаль моя навсегда осталась.
я знаю: ты не умрешь,
а меня очарует старость.

байкало-амурскую магистраль строят,
моя мама маленькая,
ходит по миру в строе.
мой папа старше её и на крыше курит.
их никто такими не вспомнит.

я думаю, что вселенная
уместилась бы в одной комнате.
в комнате сердце тьмы
под присмотром конрада.
не забывай обо мне.
за цветными гирляндами
лежит снег,
сотканный шелкопрядами.

снежные-снежные сумерки.
город весь сжался – замёрз.
вы умерли, точно умерли —
всё это всерьёз.

бродить мне теперь по улицам
до самых последних дней.
деревья как ведьмы сутулятся,
а снег всё быстрей и быстрей.

вы знали, наверное, множество
чудесных историй про зиму.
и плакать при вьюге можно мне.
вы умерли. непоправимо.

моя память слаба и я никого не помню.
мы с ней, кажется, год в чёрном море тонем.
мы с ней, кажется, вышли ко всем тупикам на свете,
и не видели только войны и смерти.

я иду пришивать рукав к рукаву и к платью.
она ждет годо, собирает мечи и латы.
а годо стоит и жует табак у соседней двери.
для него мы ещё не родились, уже поседели.

быстрее всего привыкаешь к лицам.
так сатурн утопает в кольцах,
так юпитер ветра глотает,
и седна бежит за сватами:

«эта крошечная земля
обладает осиной талией
и ключами от всех дверей».

как же мне позабыть, стереть?
как не помнить, не знать, не видеть?

снег всем улицам мышцы сводит.

я не выдержу, не смогу.

и солдатские сапоги
по израненным спинам лестниц.

на свете нет ничего прелестней
искусственной немоты.

лучше любить эти тонкие кисти,
на которых видны вены.
запоминаться походкой лисьей,
выбирать не твои страны.

лучше молчать
как один в поле воин,

не сниться тебе, славному.

лучше расцветать по весне деревом

сломленным.

всё повторится через шестьдесят миллионов лет.
тебе захочется умереть, но ты убежишь спать.
укутаешься страницами скупых книг,
останешься у тех, кто вовеки свят.
глотать свет.

всё повторится через сотню других людей.
таких же, как ты, чужих близнецов.
и к вечеру спрячут в шелка лицо,
и жизнь пройдет, не узнают цен

на всё, что вечно.

ударом точным

тебя разбудят и позовут:
ундины помнят, соседские дети ждут.

мой дорогой милый дальний,
нет судьбы, моей печальней,
нет судьбы, моей печальней,
судьбы печальней, чем у меня.

мой дорогой милый дальний,
мой белый наряд венчальный,
мой прекрасный наряд венчальный
сшит для свадьбы с другим.

мой дорогой милый дальний,
твой долгий взгляд прощальный,
твой нежный взгляд прощальный
я храню в сердце моём.

и если увидишь меня однажды,
случайно увидишь меня однажды —
окликни меня дважды,
и я… я оглянусь.

сколько бы времени не прошло – беги.
кем бы не был ты на земле – беги.
забудь все имена, не подавай никому руки.
беги.
сквозь небоскребы, последнюю высоту…
беги.
не слушай их печальных песен,
не умирай от нежности и тоски.
беги.
как зверь, покинувший тайно силки, беги.