Елена Фанайлова - Черные костюмы

Вроде бы Ты еще терпишь
И во сне удивляешься
Привыкаешь
И уже не помнишь
И окликаешь, просишь по имени
Только Мать
Твою Заступницу

Старуха пляшет в варьете
Ребенок плачет в доме
Фратерните, эгалите

Какие короли
Ныне

Эти лозунги устарели

Ничего, кроме
Встречи в полной темноте
В госпитальном броме

Боже, Боже,
Куда опускаться ниже
Кому запрещать: я тебя ненавижу

Кого прощать
Как мне жить
Убери от меня эти рожи

Короче, шестой Псалом

В небо брошенное семя
Ослепило и погасло
В августе

Мы оставлены теми,
Кто искал смысла,
Кто успел смыться,

Выспаться,
Выкресты

Я смотрю на крест-накрест
Закрепленные окна
Ленинградской блокады.

То ли стекла дрожали,
То ли вы защитили.
Что и так не держали

То ли белые пули
То ли черные лодки
Через Волгу

Умерли, уснули

К чему вы плыли?
К дальнему острову?
К русским берегам утопии?
К обетованному ужасу?
Мой дед вышел живым
живой
Из той мясорубки
На воде

Ему было надо,
Возможно, встретиться со мной
В шестьдесят втором
В маленьком русском поселке

И отдать мне свою любовь
Лучше которой
Нет на земле

И ее призраки
Я пыталась распознать
В мире живых

И я ее нашла/искала
Возможно, как обсессию,
Ваше величество,
Виктор Иванович,
Александр Яковлевич,
А больше уже не будет

Далее перечисляется донжуанский список
Провинциальной маркизы де Мертей

Живые и мертвые

Уравновешивается
Списком на исповеди
Некоторая расхлябанность и растерянность

Белиссимо, кричит audience

(Любила в юности быстроживущих
Умирающих молодыми
Настоящих пассионариев
Гладиаторов Третьего Рима
Алкоголиков, антисоветчиков)

И я ее страшилась
Но все равно шла, ходила
Как в разведку за языком

У вечного огня
Стояла, толстик, в пионерской форме

Но ты не забывай меня
В своей загробной норме

Товарищи на меня орут.
Говорят: здесь тебе не Бейрут,
Не Оклахома.
Выходи, а то будет по-плохому.

Здесь еще хуже.

Ну, вышла.
Как крапива и вишня.

Ходила в разведку за языком
Привела далеко языка
Сидит и плачет под замком
На уздечке зэка В зиндане
Выпусти, выпусти пацана,
Чтобы вился как знамя

На груди его купола
Не соображает нихуя
И копейка его цена

Как ходил за сиренью, ее ломал
Как живого медведя,
И целого мира мал
Был, не видя

Продавал по сотне на алкоголь
Выпивал из горла люголь
Выезжал на трассу в слепых огнях

Грудь в алмазах и ремнях
Голова в кустах
Сердце на щите, шлемофон горит
И на всех постах
Излучают иврит
Это лучшая из карьер

Когда мы превысили скорость
И жизнь предстала как хворост
И когда слежу за тобой
В зеркало заднего вида,
Когда ты встал объяснять менту,
Что везешь ментального инвалида
Слабоумную толстожопую вообще не ту
И у нее только на этой скорости работают мозги
И тормоза
И мент отпускает за мамину слезу
А зря

А я читаю твое письмо
Глазом на вас кося
Но там написано не все
И я еще не вся

Потрясена перед тобой
Стою теперь в полный рост
Как перед астральным трюмо

Снимаю простыни третьего дня
И они как занавеси лежат
На театре траурных теней

И там написано: не могу
Без тебя, но не могу
Объяснить, как же так
И боюсь объяснять

Посмотри на свое отраженье
Это воды колеблются, протяни руку:
Нет никакой преграды
Между миром живых и миром мертвых

Как в кино об Орфее, которое мы вспоминали
По дороге в Кронштадт, на остров
Мертвых поэтов

В Иерусалиме
нет живого места
для стихов полнощных
Для цветов недецких