Расул Гамзатов - Берегите друзей

То строже озаряясь, то добрей,
Твой взор глядит, как с фрески пред свечами,
Еще тебе желаю: не старей,
Ты – витязь мой с оленьими очами.

А если годы станут наступать,
То с гор тридцатилетние мужчины
Прискачут, чтобы молодость отдать
Тебе, мой брат, и взять твои седины.

А третье пожеланье, чтоб и впредь
Ты, ощущая крылья за плечами,
В который раз мог Грузию воспеть,
Ее поэт с оленьими очами.

Вдали пределов выси нелюдимой
Приличествует нам в родном краю
Пред матерью, отцом лишь и любимой
Клонить покорно голову свою.

А на плечах давай нести, отважась,
Луну и солнце, выкатив из тьмы,
Мужских забот пожизненную тяжесть
И павших, пока сами живы мы.

И перейдут к потомкам наши нравы,
Чтоб на колени, как завет велит,
Вставать им лишь пред знаменем державы,
И родником, и у могильных плит.

Отчизну петь и впредь нам, как поэтам,
Не поминая собственных заслуг,
И пленниками женщин быть при этом,
И данниками времени, мой друг.

Хочу тебе без околичности
Сказать, что вольные крыла
Есть удостоверенье личности
С утеса взмывшего орла.

Людскому сердцу благородному
Анкета разве говорит
О том, что к племени свободному
От века лань принадлежит?

Не всем поэтам в мире верили,
Но я хочу, признав грехи,
Чтоб в нем легко удостоверили,
Кто я таков, мои стихи.

Мы – сыновья прославленных поэтов,
Которые, чеканя горский стих,
Не разряжали в воздух пистолетов,
И нам, Георгий, далеко до них.

Давай с тобой друг друга на досуге
Мы перечтем, чтоб наших дорогих
Отцов еще раз оценить заслуги
И вновь понять: нам далеко до них.

Читают нас, но мы отцам не пара:
Слегка содвинув шапки набекрень,
Они, как в праздник, держат путь с базара,
А мы – из магазина в будний день.

Когда стихи Гамзата и Чанка
Переводил ты, сам слывя поэтом,
Я сожалел о том, что ты при этом
Аварского не ведал языка.

Теперь ты переводишь молодых,
Каких у нас в Аварии немало,
А то, что с языком оригинала
Ты не знаком – лишь ободряет их.

Когда, бывало, мысль сверкнет,
То в это чудное мгновенье
Коней четверку подает
Мне преданное вдохновенье.

Где нынче страсть минувших дней?
О ней напомнить лишь готовы
Оставшиеся от коней
Луноподобные подковы.

Вас, милый доктор, я благодарю,
И вы за грех, надеюсь, не сочтете,
Что собственной болезни вам дарю
Историю в нестрогом переплете.

От вас не утаил я ничего:
Кардиограмма, пульс и пламень крови —
Все налицо. Молю: не хмурьте брови
Над вымыслом безумства моего.

Написан стих, но вновь спешить не стану
И прежде чем, произнеся «аминь!»,
Его прочесть решусь я Дагестану,
Прочту тебе: одобри иль отринь.

И если Дагестана одобренье
Я получу в небесной вышине,
То всей стране явлю стихотворенье
И за него не будет страшно мне.

Ты знаешь, Патимат, над тем смеюсь я ныне,
Что на заре непрозорливых лет
Писал стихи, где отдал дань гордыне
И мнил себя бог знает кем, мой свет.

Ты знаешь, Патимат, о том грущу я ныне,
Что скуден хлеб посева моего,
Что я порой, так легок на помине,
Стучался в дом, где нету никого.

Рожденное в бессонице ночей
Творение мое нерукотворное
Прими скорее, свет моих очей,
Когда тебе прописано снотворное.