Иосиф Гальперин - Краткая история присебячивания. Не только о Болгарии

Впрочем, сразу бежали не все, сужу по нашей соседке бабе Кате, которая родилась в греческом Серресе и оказалась на болгарской территории, когда греки в середине сороковых годов прошлого века стали выселять представителей народа-союзника бывших немецких оккупантов. Очевидно, ее семья из тех болгар, которые приняли условия Греческого королевства лет за тридцать до того, но это не помогло в мясорубке Второй мировой…

Далеко по обретенной исторической родине болгары не разбредались и в 1913-м, и в 1945-м, искали место для новой жизни сразу по переходу вновь завоеванной болгарским царем границы. «Новые болгары» одно из своих поселений назвали Илинденци, в честь Ильина дня. Между прочим, там теперь, в часе размеренной ходьбы от бывшего дома бая Андрея, живет наш московский друг Андрей, соблазнивший нас Болгарией. А нашу деревню зовут Плоски — название отмечает, что она расположилась на небольшом плато, одним крылом на относительно пологом склоне.

Сюда и мы с Любой прибились, покидаем, пусть и не навсегда, одну из мировых столиц, Москву. Как там Цезарь писал по поводу Рима? А мы — наоборот, пусть и не в галльскую, и не в сенегальскую деревушку, но тоже — в пункт на карте с населением в несколько сот человек, меньше, чем в нашем панельном доме в Митино. Слова «дауншифтинг» сто лет назад еще не было, а слово «беженцы» было всегда. Кажется. Во всех развившихся языках. Но мы не беженцы, мы живем все в той же европейской цивилизации, частью которой считаем себя, и не отрубаем свой привычный образ жизни.

В Плоски, как и в других местах округи, стоит простой обелиск с фамилиями родственников жителей деревни, погибших на той войне. Вокруг него — сквер, три кафе и административное здание с библиотекой, все главное в селе.

В Петриче, городке, что виднеется из окна у самого подножия Беласицы, памятник помпезнее. Мы сперва вздрогнули: монумент фашистским оккупантам! Стоят солдатики в германских шинелях и касках, с немецким оружием, смотрят, кажется, на восток… Потом почитали надписи и успокоились, а затем и вспомнили о германо-болгарской дружбе. Зародилась она, говоря теплым пропагандистским языком, когда великие державы сговорились после прихода русских на Балканы посадить на софийский трон немца.

Династия вела себя практично и прилично, педантично расширяя территорию за счет соседей. Это понравилось настолько, что в мировые войны болгары в охотку были союзниками немцев. При этом союзниками себе на уме, во Вторую болгары воевали только с соседями, но все равно американцы и англичане их бомбили. Да к тому же и евреев своих царь и царица отдавать не хотели, заявили об этом официально, хотя чужих, в соседней Югославии, болгарские войска сгоняли в концлагеря спокойно. Погибли лишь те евреи, которые попались на глаза немецким войскам, строившим железную дорогу в Грецию. Как раз под нашей деревней она проходит. Значит, здесь где-то и погибли…

Симпатия к русским — душевная, несмотря на годы пережитого «социализма», а ко всему германскому — практичная. К машинам, стройматериалам, бытовой технике. Для болгар немцы — главные в Евросоюзе. Да наверное, не для них одних. Именно к Германии, мне кажется, адресуется Болгария, стараясь стать полноценной в Евросоюзе. Рассчитывает на ее капиталы, на ее богатеньких старичков, способных тратить свои большие, завоеванные социальными битвами пенсии в теплых краях. И в этом она конкурирует со своими такими же бедными (некоторые, конечно, побогаче, но с Германией — не сравнить) и такими же южными сестрами.

Они приехали из Днепропетровска, но про Украину мы почти не говорили, по крайней мере — подробно. То ли потому, что отношение к происходящему было ясно из косвенных реплик, из мимики, из набора промелькнувших имен, то ли потому, что говорить банальности не хотели, а с деталями, с объяснениями — неловко: впервые собравшиеся в этих арендуемых апартаментах на краю болгарского городка могли не совпасть друг с другом, а отношения надо поддерживать. Может, и проще — начиная знакомство, не стоит спешить с актуальными политическими откровениям. Впрочем, вывод прозвучал.

— Я несколько лет искал тихое место. Не слишком далеко, не в чужой Америке, а где-нибудь поближе, — объяснил Влад. — То, что осталось от СССР, не подходит, у нас еще долго будут делить осколки распавшегося. Восточная Европа слишком близка к нашим границам, по линии этого «буфера» обязательно будет искрить. А Западная — ну вы же видите, попадает под напор «третьего мира», трещит изнутри со своей мультикультурностью, а границы с трудом отбивает от лодок с африканскими беженцами и поездов из Восточной Европы. Полыхнет. А нам не так мало лет, чтобы переждать все это. Поэтому выбрали Балканы.