Илья Рейдерман - Из глубины. Избранные стихотворения

Как больно образ входит в плоть,
её преображая!
Но смерть нам должно побороть,
бессмертие рожая.
Плоть станет вновь землёй, травой,
ей не уйти из круга.
Сиянье формы световой,
нагая правда духа.
В ней нет ни атома уже,
над ней не властно время.
…И чувствуешь в своей душе
неведомое бремя.

Омовение души – чтоб стала
чистой – словно только родилась.
Это возвращение к началу.
Нужно смыть обыденности грязь.
Чтобы вызывала отвращенье
жадных сил бесцельная игра.
А крещенье – зверя укрощенье.
И в тебе звучит уже: пора!
В духе ты рождаешься, трепещешь,
как на ветке крохотный листок.
И уже не так глядишь на вещи —
видишь в них божественный исток.
Счастье – всё увидеть взглядом новым,
полюбив, любуясь тем, что есть.
Ты отныне чист. Но и виновен.
Тяжкий крест – нести благую весть.

Гляжу на облака. И жизнь случайна,
как облако? Его лепил ли Бог?
В нём чудились и красота, и тайна.
Но отнесло его куда-то вбок.
Как облаков немыслимая пряжа —
нерукотворная – бела, легка!
И это всё развеять может даже
слепое дуновенье ветерка?
Ах, пусть нам говорят, что мир таков,
и что, желая смысла, мелем вздор мы.
Как облака – леплю любви и жизни формы.
Нельзя же без небес, без облаков…

В этом мире высокое – ныне
невозможно. Но в этом ли суть?
Как в пустыне живи, как в пустыне,
пей пустырник, чтоб ночью уснуть.
Без высокого – всё будет низко.
Жизнь чадит. Задохнёшься в дыму
Ну а творчество – это записка,
адресованная тому,
кто сумеет услышать, прочесть ли,
отзовётся на родственный звук,
если в правде нуждается, если
одолеет бессмыслицы круг.

Ты жив. И не сошёл с ума.
И мыслит жизнь в тебе сама.
Покуда не в стране теней,
ты – к ней прислушивайся, к ней!
Держи трепещущую нить,
чтоб ненароком не порвать,
пульс уловить, не исказить
и что-то главное сказать.

Жизнь – это просто попытка не спать,
думать, вершить свой суд.
Встать с кровати – и мир открывать,
Жизнь – это труд, коль не врут.
О, как усилие мысли – хрупко!
Ты зазевался, забылся?
Надпись: «Выгода при покупке» —
вот ты уже и купился.
…Свет бело-розовый брезжит.
На рассвете Москва – хороша.
Глуше натужливый скрежет.
Что трудиться должно? Душа?

Временем платим мы за еду
и за вещи (зря покупали?).
Но во времени мы – конькобежцы на льду:
поскользнёшься – встанешь едва ли.
Время – это пружина: расправится – ввысь
хоть на миг храбреца подбросит.
И тогда – иною становится близь,
а душа твоя – дали просит.
Ты и вправду во времени этом – есть?
Если нет – время ль в том виновато?
Нужно бы получить из грядущего весть.
И вручить. Хоть безмерна плата.

Света нет. На линии поломка.
Вот и думай обо всём в тиши.
Чем полна заплечная котомка?
Что в ней не для тела – для души?
И, в раздумья погружаясь глубже,
страх преодолею – и нырну
в темноту, в которой тонут души,
и в пугающую тишину.
Мысли вдруг становятся большими
и для них слова уже тесны.
Как же будем жить? Как прежде жили,
видя не свои – чужие сны?
Может быть, пора проснуться нам бы.
Ох, как трудно – если хочешь спать!
Как нам жить, когда зажгутся лампы?
Мысли эти – нам куда девать?
Снова – сон с открытыми глазами?
Бодрствованье духа – тяжкий труд.
…Вот – свеча горит. Что будет с нами,
когда в доме снова свет зажгут?

И сквозь тяжёлый сон,
тяжёлый сон дневной, —
души невнятный стон,
что вдруг услышан мной.
Забыла о себе
и о своей вине?
И вспомнила – но что?
И вскрикнула – во сне.
Полдневная жара.
Как и вчера – гроза.
Опомниться пора.
Воспалены глаза.
Их разъедает соль.
И, помня тяжесть сна,
спроси, откуда боль,
где пряталась она.
Напомнила – о чём
в чреде июльских гроз?
…И этот пот ручьём —
должно быть, вместо слёз.