Наталья Тимофеева - Амбивалентность

Дети хамов и внуки бандитов,
Трёхгрошовый наследный бомонд…
Русь отребьем на голову бита,
Ей доселе с народом везёт.
Нет нигде краше русских просторов,
Разудалее эпоса нет,
И, меж тем, небывалей позора
В наше время не видывал свет.
На богатой и тучной равнине
Лихо празднует полный триумф.
Оттого сердце плачет и стынет
Посреди этой оперы буф,
Где суфлёры диктуют наречья,
Где статисты крепки общаком,
Где разменена честь человечья
И не стыдно прослыть дураком,
Лишь бы горе не лезло чужое
На враньём затуманенный взор,
Что не скорой всеобщей бедою
Будет смыт этот русский позор,
А напротив, грядёт возрожденье
И победа над лихом грядёт…
У меня от вранья несваренье.
Как услышу: «Россия, вперёд!»,
Так опять представляю карманы,
Где звенит злополучный бюджет,
Что гребут и гребут деньгоманы,
Власти быдла храня пиетет.
А державные наши двойняшки,
Покорители нановершин,
Из России сварганили Рашку,
Что весь мир то страшит, то смешит.

Вновь снится мне чужая боль и крик чужой,
Вот я иду чужой тропой, чужой судьбой,
И вновь горит огнём душа и хлещет гнев,
И пули пчёлами жужжат, и нараспев
Летит-поёт, поёт-летит над полем смерть,
А я совсем её не жду, мне умереть
Никак нельзя, — я мщу за тех, кто пал в бою,
Кто метил к чёрту на рога, теперь — в раю.
А мне ни рай, ни ад во сне не превозмочь,
Как нить из прошлого, — ко мне вся эта ночь
Клубком колючим подкатясь, скребёт во тьме
Мозг воспалённый и кровавит душу мне.
Ведь в этом мире будет счастлив лишь дурак,
Кто на костях станцует польку иль гопак,
Чей разум пуст, как чёрный мрак, как чёрный дым,
И он не знает, как добро нести другим.
…а Бог глядит через стекло, и голубок
Слетает вниз, Он Дух Святой, Он одинок.
Ему тревожно, как и мне, Он хочет знать,
Доколе разум человечий будет спать,
Доколе в войнах будут гибнуть города,
Доколе будет зреть кровавая беда,
И как заставить дураков объять её,
Понять, что смерть придёт-споёт и в их жильё.
А пепел в воздухе кружит, скрипит во рту,
И стынет кровь, и мне уже невмоготу,
Я из горячечного сна себя тяну,
Но понимаю, что давно иду ко дну,
Туда, где кости об отмщенье вопиют,
Туда, где травы по-над ними косы вьют,
Где рвы заполнены поленницами тел,
И дьявол злобно озирает свой надел.

И знаю я, мне не уйти от этих мук,
Ко мне протянуты во сне мильоны рук:
Там дети, матери, там чьи-то старики,
Там кровь черней, чем чёрный ил на дне реки.
Она землёю этой стала и травой,
Она моей бедою стала разрывной.
Как пуля, в сердце эта целится беда,
Мне от неё уже не скрыться никуда.
Мне от неё уже не спрятаться вовек,
Да и зачем? Ведь смертен каждый человек.
А кто считает, что давно порос быльём
Погост войны, то кровь на нём, вся кровь на нём!

Белокожая девочка, сколько
Ты заплатишь за мамину смерть?
Помнишь лун белоснежные дольки
И совместных годов круговерть?

Помнишь туфельки, бантики, скрипки,
Колыбельные, мой недосып?
Неба полог был розами выткан, —
Где цветок, где кровавящий шип…

Что ж теперь? Твоё сердце ослепло?
Или это врождённый порок?
От любви только горсточка пепла,
Остальное рассудит лишь Бог.

Я молюсь за тебя, мой убийца,
Вёрткий, маленький, ласковый зверь.
Больше некому будет молиться
За тебя, мой палач, ты поверь!

В стае борзых, бесчувственных, алчных
Ты, свои истребляя года,
Станешь ангелом пажитей мрачных
Навсегда, навсегда, навсегда.

Будут дети твои белокожи,
Будут луны над городом рдеть…
И не дай тебе Господи Боже
Дочь взлелеять по имени Смерть!

Мчится вьюга белой кобылицей,
Хаотичной гривой вьётся снег.
Лунная дорога серебрится…
Всё быстрей, безудержнее бег.
То она взбрыкнёт под ветром хлёстким,
То на миг замрёт — и вновь летит…
Бьют копыта, небо сыплет блёстки,
Вьюжный ветер душу веселит…

Там, где в лунном луче раздеваются тени,
Обнажая рисунки продрогших стволов,
Там танцуют снега, заметая колени
Старых лип в необхват, патриархов-дубов.

В их молчанье слышна грусть по давешней неге,
По весёлому шуму зелёной листвы…
Но ничто не сравнится со временем в беге,
Если только досужие сплетни молвы.