Наталья Тимофеева - Амбивалентность

Три периода времени. Числа не ведают лжи.
Знаки Бога веками горят на далёких орбитах.
От неверия верят у нас на Земле в миражи,
Настоящее — в прошлом, грядущее вовсе размыто.

Нет случайностей в мире, всему есть назначенный срок,
Неразгаданность формул заложена в каверзность смысла.
Но неведомым знанием бьётся догадка в висок, —
Не материя правит людьми — бесконечные числа.

От задумки Господней земляне ушли далеко.
В чёрной бездне лететь синей каплей — высокая данность,
Но покинули разум свой, вышли за рамки рывком
И презрели все нормы, лелея пустую парадность.

От инверсий, подмен, неопрятности много ль греха?
Человечеству будет ли стыдно за грязь и подлоги?
Не войдёт молодое вино в испитые меха,
Для величия истинных знаний мы слишком убоги.

Три периода времени. Где мы застряли теперь?
От пещер до коллайдера путь оказался недолог.
Чья же мы ипостась, не разумней ли кажется зверь,
Из планеты не рвущийся сделать неровный осколок?

Если числа просты, то и действия наши просты,
Нам ли смерть обмануть, возносясь над безвременьем духом?
Только вечность права, все иные расклады пусты.
А в умах недалёких по-прежнему мрак и разруха.

Поцелуй Иуды пахнет луком.
В бороде его — седая нить.
В сердце то ли хвори, то ли мука, —
Хлебом их заесть, вином запить,
А потом под сень оливы старой —
Вспомнить эти скорбные глаза…
Проповеди? Просто тары-бары,
Нового-то нечего сказать.
И туда ходили, и обратно,
Развлекали грешников толпу…
Иисуса фокусы занятны,
Пусть теперь, к позорному столпу
Прислонясь, пофокусничать сможет,
Сам себя из мёртвых воскресит,
Он ведь Бог… Иуду что-то гложет…
Скоро солнце смоквы позлатит,
А нейдёт ни сон к нему, ни радость.
Звякнуло в карманах серебро…
Подступила вялая усталость
К сердцу, горло сжало, как назло:
«Ну, как Он наутро будет снова
Здесь сидеть и в душу мне смотреть?
Может, кара мне уже готова,
А Его минуют боль и смерть?»
Всё смешалось в голове страдальца,
Мзда за поцелуй не велика ль?
Вот уже верёвку сжали пальцы,
Сук некрепок… выдержит? едва ль…
Может, хоть теперь утихнут мысли,
Перестанет сердце тосковать?
Низко тучи тёмные нависли,
Ничего в округе не видать,
Только ветры шепчутся негромко
В листьях о превратностях дорог,
Да качают пыльную каёмку
Тропки каменистой пальцы ног…

Смешные куклы — маленькие люди,
Им ниточки до ужаса длинны.
Не думают они, что с ними будет,
Они в свои вериги влюблены.

Подёргают, и чресла их в движенье,
Отпустят — замирают на весу…
По вкусу им такое упражненье,
Самим досуг ли ковырять в носу!

Укоротить бы ниточки до дюйма,
Авось до рук достанут языком.
У этих рук и пальцев в нитках уйма,
И каждый пятый знается с курком.

Но нет, ни дотянуться, ни воскреснуть
Без пут надёжных, к жизни не восстать.
Там, наверху, от пальцев стало тесно,
А здесь, внизу, положено ли знать,

Зачем вся эта нетопырь резвится,
Людское горе пробуя на вкус?
Марионетка, — ведь она не птица, —
Смешная кукла с ниточками уз.

Тянись, тянись, не выбраться из клетки,
Здесь чувства гаснут, лимфой стала кровь.
Не человек ты, — раб марионетки,
Что по щелчку кривится вновь и вновь.

Где ты родился, там и пригодился?
Наивный мальчик, пленник бытия…
Тебе и мне весь этот мир приснился, —
И жизнь моя, и Герника твоя.

В коридорах времени блуждая,
Память достаёт из закромов
Прошлое и призраков рождает —
Постояльцев грёз моих и снов.

Месяц смотрит ясно и колюче.
Облако цепляя на рожок,
Свой животик он надменно пучит,
Как китайский сказочный божок.

Млечный ковш черпает лунный ветер,
Плещет, гасит сполохи комет…
Знают звёзды обо всём на свете,
У меня от них секретов нет.

Вон мои ночные постояльцы —
Души тех, кого люблю всегда,
Их глаза в выси небес искрятся
И дрожат, как чистая вода.

Здесь меня давно никто не держит,
Нет того, что будет слёзно жаль.
Только Бог и время веки смежат,
Так уйдут и беды, и печаль.