Наталья Тимофеева - Амбивалентность

Так не льсти мне, от дурмана
Не замкнётся в голове,
Ты — лишь вестница обмана.
Маки алые в траве

Распахнулись новой раной,
Собирают мух и пчёл…
Горевать вот только рано —
Пятьдесят восьмой пошёл.

Звонок извне — заведомое зло —
Вопьётся в мозг, как жало скорпиона.
Мне просто фантастически везло,
Когда я не имела телефона!
Меня Вам было не предугадать,
Моей свободы не замкнуть словами,
Но мне от Вас не думалось бежать,
А ныне просто невозможно с Вами.
Кто пытку не изведал, не поймёт,
Что за отрава в ревности таится,
Когда любви сладчайший майский мёд
Испорчен прошлогоднею горчицей…
Кто дал Вам право мне не доверять?
Кто заронил в Ваш разум глупость эту —
Меня с утра звонками донимать
С одним вопросом: «Дорогая, где ты?»
И, если прежде не сойду с ума
От этой какофонии безумства,
Трезвонить стану каждый день сама,
Чтоб обозначить истинные чувства:
Вначале попрошу автомобиль,
Потом духи, брильянты, обувь, шубки,
Квартиру, мебель, импортный текстиль,
И в ресторанах искристые кубки.
Вы сами испаритесь, как роса,
Чему я буду несказанно рада…
Имею опыт олухов бросать, —
Ревнивцев мне и в старости не надо.
Ну, вот опять. Ах, Боже мой, за что?
Вы выбрали не самый лучший случай…
Любовь, любовь, не стань мне палачом,
И ни себя и ни меня не мучай…

За жизнь свою не дам и пятака
В стране, где вор державно неподсуден,
Где моет руку свойская рука,
И мало на людей похожи люди.
Куда бежать от власти серебра,
Что смертное сразила поголовье,
Его лишив и духа, и добра,
И разума. Кто пренебрёг любовью,
Тот пуст и мёртв, богатству вопреки,
Он честь забыл и опорочил совесть,
Он раздаёт пощёчины, плевки,
О собственной душе не беспокоясь.
Но мечется в бреду его душа,
Она ведь по рожденью — христианка,
А злоба душит, не даёт дышать,
И расслабляют наркота, да пьянка,
Когда нет дела всем ни до кого.
Как достучаться до бесславно падших,
Кто думает, что эта жизнь — прогон,
А дальше лишь могила? От уставших
Терпеть распад «подобия» небес
Ещё струится Божеская милость,
Но уж воссел в земных пределах бес,
И жало недоверия вонзилось
В сердца, что от спасенья отреклись,
И ужас запустения повсюду
Затмил собою голубую высь
И времени ускорил амплитуду.
Кликуши мечут бисер тайных слов,
Наперебой врут колдуны и маги,
А гибнущей Земли тревожен зов.
Глупцы ж полны бравады и отваги.
Но воздуха за деньги не купить,
Не «отмолить» деньгами преступлений,
И невозврата тоненькая нить
Вот-вот порвётся. Сколько поколений
Ещё успеет в вечность прорасти,
Никто не знает, всё в руках у Бога.
Но мы в конце находимся пути
И нам не увидать Его чертога.
Мы в адовом закружены котле
И доживаем вопреки препонам,
Где честный, как удавленник в петле,
А вор с бандитом встали над законом.
О, как темна вода во облацех!
О, как черны сердца в подлунном мире…
Кривлянье, лицедейство, пошлый смех
И пустота. Моей негромкой лире
Недолго здесь надорвано звучать.
Живые, позавидуете мёртвым,
Когда чертей восторжествует рать
В краю рабов особенного сорта.
Их выводили долго, не спеша,
Под флагами злокозненной свободы,
Где каждый жил, не воздухом дыша, —
Кровавым пеплом. И леса и воды
Здесь поглотили множество разлук,
Земля наелась человечьей плоти,
Сама приняв бессчётно слёз и мук, —
Другой такой вы точно не найдёте!
Здесь чествуют и славят палача,
Хоронят с помпой пьяницу и вора,
Здесь друг на друга близкие стучат
И верят не в Спасителя, а вздору,
Что выдаёт за правду гороскоп,
Здесь приговоры есть для невиновных…
Будь у меня чугунно-медный лоб,
Я им в набат забила бы. Но полно,
Услышат ли, коль спячка на века?
Лишь плоти зов понятен для невежды.
Увы, мелеет вечности река,
А вместе с тем всё призрачней надежды,
Что, возродясь, восстанет из глубин
Могучий дух бескрайнего величья
Народа, что пропал, как исполин,
Хлебнувший влаги из следочка птичья.
За жизнь свою не дам и пятака,
Поскольку не живу, а существую.
Да и пятак давно у дурака
Здесь заменён на денежку другую.

Ты безумен ветер, ты безумен!
Катишь в небе чёрные валы,
Словно горлом выдохнул Везувий
Тучи пепла и великой мглы.

Ты уж не щекочешь, не фасонишь,
Шелестя задумчиво листвой,
Ты клубами пыль и сучья гонишь,
С шумом пролетая надо мной.