Наталья Тимофеева - Амбивалентность

И третий ангел вострубил,
Но спящие остались глухи.
И адский воздух опалил
Блеск нищеты и тлен разрухи.
Замкнулся счёт, неумолим,
На цифрах, обнуливших праздность,
И свет земной, и твердь за ним,
Пустую одолев парадность,
Померкли. Старые слова
Свою утратили весомость,
И вечность, заступив в права,
Продолжила людскую повесть
На предугаданном витке,
Забывшись в хаосе звучанья
И плавясь в млечном молоке
Под звёзд таинственных качанье…
И третий ангел улетел,
Поникнув белыми крылами.
И сам он белым был, как мел,
И от рыданий слеп глазами…

Луне на вырост небосвод.
Её обугленная долька
Плывёт и медленно растёт,
Не озабочена нисколько,
Как тесно на земле людей
И как на небесах просторно.
Подчинена тропе своей,
Рассвета пламенному горну
Подвластна, равнодушно вниз
Глядит и с серебристым шлейфом
Она без паспорта и виз
Дрейфует. И небесным нефом
Земли поруганная плоть
Осенена, лежит печально,
И знает только наш Господь
Её времён грядущих тайну.
Лишь третий ангел вострубит,
Взойдут последние державы,
И сам Антихрист воцарит
В лучах своей поддельной славы.
Он будет горд, он будет смел,
Притворно назовётся Богом
И окунёт земной придел
В огонь и серу чёрным рогом.
Но припадут к нему не все,
Найдя погибель во спасенье,
И там, где свадебно воссел
Нечистый, разорвутся звенья
Семей, привязанностей, лет,
Забудут люди стыд и совесть,
И чёрным станет белый свет,
Окончивший земную повесть.

Из немоты распятого сознанья
Рождается знаменье тишины,
Желанной, будто первое свиданье
Иль окончанье длительной войны.

Так обаянье тишины заветно,
Как омута тяжёлая вода,
Её глухая толща беспредметна,
Ровна, прозрачна, как поверхность льда.

Она приходит и хоронит звуки
В своей неприхотливой простоте,
Её объятья мягки, многоруки
И равнодушны к пошлой суете.

И в тишине, наивной, словно нежность,
И неподкупной, словно божество,
Так хорошо своё сознанье нежить
И с вечностью вынашивать родство.

Странники мы, пилигримы небесные,
Наше Отечество на небесах,
Но единицы воссядут одесную
Бога Отца. Революций в умах
Было и будет, увы, нескончаемо, —
Ищут бессмертия люди во мгле.
Лишь на земные направлены чаянья,
Души людские томятся во зле.
Есть у всего и причины, и следствия,
Каждое слово — в копилку судьбы.
Жить без обид и по правде уместнее,
Но человечки — амбиций рабы.
Где же величие? Прахом недавняя
Грозной империи сгинула мощь,
Временем в пыль сметена и раздавлена.
Разум людской беспросветен и тощ,
Но кошельки раздувает от важности,
Блещут лохмотья в величии грёз.
В душах — пустырь, и в пустой эпатажности
Тащится жизни нагруженный воз.
Он до могилы скрипит и колышется,
Гнутся рессоры, поклажа тяжка,
Лишь о земном сожаления слышатся.
Битого жизнь не ценнее горшка,
Коли небесное нам заповедано, —
Здесь мы скитальцы, изгои вовек…
Но небеса нами с лёгкостью преданы.
Чем же гордиться тебе, человек?
Чем ты велик, что имеешь из ценностей,
Если костяк твой рассыплется в прах?
В Бога-Отца ты не веришь из лености,
Жить собираясь в далёких мирах,
Рвёшься в просторы, которых не ведаешь,
Знаний условных имея багаж…
И на нажитые немощи сетуешь,
А не на то, что свой разум отдашь
Вместе с душою легко за серебряник,
Дух обменяв на пустяшный уют,
Имя святое положишь на жертвенник,
Если за имя полушку дадут.
Странники мы, пилигримы небесные,
Наше Отечество на небесах.
Но единицы воссядут одесную
Бога Отца.

Мой детский разум полон ностальгии
По милым, но потерянным местам:
Глухим селеньям Родины-России,
По канувшим в безвременье верстам,
По тройкам, что несутся в вихре снежном
С мелодией забытой бубенцов,
Протяжным песням, жалостным и нежным,
И праведному быту праотцов,
Наличникам резным на окнах изоб,
Петушьим крикам в заревой тиши,
По молодецкой удали… Не вызнать
Врагу вовеки непростой души
Великого и мудрого народа,
Дружившего с землёю и сохой
Под синим омофором небосвода,
Под Божьим оком и Его рукой…
Тоскую по культуре русской речи,
Утраченной на затяжной войне,
Вот-вот умру от трусости овечьей,
Что не понятна в русских людях мне.
Скороговорки величальных гимнов,
Елей фальшивый в уши льющих вновь,
Помпезно заглушают крик: «Я гибну,
Я — Русь твоя, я — жизнь твоя, я — кровь,
Я — преданная мать, и в поруганье
Моём повинны милые сыны,
Что как иуды дарят мне лобзанья,
Продав просторы собственной страны!»