Валерий Дудаков - Избранное

Да никто мне в этом не поможет,
Ни друзья, ни книги, ни вино,
Наяву и в снах давно тревожит,
Что спокойной жизни не дано.

Знать, судьба вдруг повернулась боком,
Затаиться надо до поры,
Свет идёт от потемневших окон,
В тень квартиры, словно вглубь норы.

Я что зверь, затравленный, пугливый,
Вброд бреду, и прячутся следы,
Может, случай для меня счастливый
Вызволит из грянувшей беды.

Нить судьбы прядётся пряжей тонкой,
Видно, карты масть не так легла,
И тоска, запрятавшись в потёмках,
Вновь врасплох меня подстерегла.

И не в радость жизнь, не в удивленье,
Так уйти и тянет на покой,
Время обратиться со смиреньем
К Господу с измученной душой.

Если сможет он меня послушать,
Вразумит, печали отведёт,
Светом ясным мне излечит душу
И к достойной жизни призовёт.

Стена грозовая. В потоках дождя
Вся жизнь омывается снова и снова,
И каждое бодрое верное слово
К бумаге спешит, в подсознанье бродя.

Так яростно каплям по крышам долбить,
Как будто небес грозовые разливы
На горе несчастным, на радость счастливым,
В мелодию жизни хотят превратить.

Той жизни, в которой особый настрой,
В ней мест не нашлось ни уныньям, ни охам,
Узорным цветением чертополоха
Её обрамляется путь непростой.

И это неважно, что вдруг холодком
Повеет без всякой на это причины,
Наш ангел-хранитель спасёт от кручины,
Развеяв печали о горе былом.

Рассеется дымка. В прошедшем дожде
Омоются склоны, деревья и травы,
Но снова затеет чудные забавы
Июль в хитроумной своей ворожбе.

В судьбах рек конца нет и начала,
И сквозь дни, и годы, и века
Разлилась в теченье величавом
Вод неспешных мудрая Ока.

Раскатилась вольно под Тарусой,
Гладь реки светла и глубока,
Как на нить нанизанные бусы
В синем небе дремлют облака.

Ясный день плывет в июльском лете,
От Оки прохладный ток идет,
А по берегам в янтарном цвете
Залежались отмели вразброд.

И за тонкой дымчатой завесой
Видит взгляд такой вокруг простор,
В отдаленьи за кудрявым лесом
Солнцем светит Беховский собор.

А направо разглядеть несложно
Заливные свежие луга,
И по ним, себе представить можно,
Не ступала здесь ничья нога.

Налит соком дальний лес былинный,
Только свой дорогу в нём найдёт.
По реке торжественно и чинно
С низким гулом пароход плывёт.

Видно, в радость мастеру творенье,
Создавал сей мир он не спеша.
Как Ока в своем большом движеньи,
Воли просит русская душа.

Жила однажды птица на Арбате,
Но смерть пришла, и птица умерла.
Без лишних слов, не вовремя, некстати,
Она её врасплох подстерегла.

Печалится такой судьбой художник,
С той птицей тесно жизнь его свела,
И в мастерской, притихшей осторожно,
Холсты висят, как тень её крыла.

Не всем дано гармонией измерить
Ту ширь пространств, куда судьба ведёт,
Так трудно геометрией проверить
Законы, по которым мир живёт.

Твой путь не карнавалы братьев Стенберг,
А живопись чиста и не проста,
Как будто штамп, литой со словом «Штейнберг»
Впечатался на плоскости холста.

И в строгих красках, ясных и локальных,
И в формах, утверждённых на века,
Вдруг отзовётся отголоском дальним
В тиши картин широкая Ока.

Янтарный отсвет отмелей песчаных,
Стремнины светлой серебристый зов,
И радость от нечаянных, нежданных,
Игривых рыб, когда наступит лов.

Твоих работ течёт поток отважный,
Как будто вновь штурмуешь перевал,
И ценит вещи искренне и важно
Твой друг, французский галерист Бернар.

И пусть прибудет стойкого терпенья,
Ведь знак судьбы не властно всем чертить,
Но каждый раз приходит нам решенье
Дилеммы старой: быть или не быть.

Все кончено. Не свидимся мы снова,
Представить это, кажется, нельзя,
И отбивает колокол сурово,
Когда уходят навсегда друзья.

В веселье ты не соблюдал приличий,
Прошли в застольях бурные года,
И с юности всем знакам и различьям
Не придавал значенья никогда.