Валерий Дудаков - Избранное

Стихом наполнен это край,
Тем, что не ведает границы,
И отлетает вдаль, как птица,
В прелестных рифм незримый рай.

Он полон воздухом, водой,
Цветеньем трав и птичьим свистом
Над кронами дерев ветвистых
С густой искрящейся листвой.

Поэта гений здесь бродил,
И на аллеях просветленных
Так светло, призрачно, влюбленно,
Как будто с нами рядом жил.

И если, сглазить я боюсь,
Мне снова выпадет везенье,
То в край его стихосложенья
Я непременно возвращусь.

Нет, что-то не пишется здесь.
Наверное Пушкина гений
С нескромных моих упражнений
Сбивает беспечную спесь.

Поэт не простой рифмоплет,
Экспромт сочинить может каждый,
Но выпорхнет слово однажды,
И стих отправляет в полет.

Ты ждешь этот случай как свет,
Что рифмой внезапно сверкает,
И искрою путь озаряет
С безмолвия ночи в рассвет.

И тот, кто так долго молчит,
Вдруг жаждет обмолвиться снова,
И чуткое редкое слово
Раскатами грома звучит.

Влажным ветром обвевало лето,
Ветви яблонь вес плодов прогнул.
Флюгер башни, солнцем подогретый,
Древний город в новый день тянул.

Прошлое таилось за стенами,
Новый быт пугал простых людей,
И пустыми темными глазами
Вдаль смотрели призраки вождей.

Лошадь шла по мостовой неровной
С челкой и слезами на глазах,
А со старой площади церковной
Бил поклоны праведный монах.

Город пережил немало лиха,
Божий гнев и дыбу палача,
Но всегда в Мирожской церкви тихой
Желтым светом теплилась свеча.

Счастье близко не единым хлебом,
Если ищут, может быть найдут,
И под древним негасимым небом
Миром всем его прихода ждут.

Низко плыли в небе облака,
Шли на запад, близкий и враждебный,
И парил, глядясь издалека,
Троицкий собор над краем бедным.

Строил в череду лихих годин
Крепости, церквей и башен главы
Древний Псков, окрестный господин,
Погруженный в сон прошедшей славы.

Вкруг него, храня достойный град,
Как кольцом прилаженные части,
В плотный строй бессменных стражей ряд,
Крепости – заслоны от напасти.

Сонмы полчищ жадным острием
В грудь его могучую вонзались,
И пожарищ тлеющих углем
На крутых приступах рассыпались.

Не сломил его коварный враг,
Немцев, ляхов, шведов грозных тучи,
Реял псковский православный стяг
Над народом вольным и могучим.

Годы трудной поступью прошли,
Вкус их часто был зело не сладок,
В прошлое столетье принесли
Большевистских орд лихой порядок.

Город затаился, в дрему впал,
Но, проснувшись в новое ненастье,
Жизнью славных воинов сломал
Злобных немцев страшное напастье.

Проходили беды чередой,
Вмиг растаял призрак коммунизма,
Вновь опутан новою бедой
Город в сетях злого эгоизма.

Сгинет беспределья темный мрак,
В старый Псков достойный день вселится,
Отойдет от стен коварный враг,
Снова город к жизни возродится.

Долго будем помнить твой наряд,
Золото на куполах блестящих.
Господи, храни сей древний град
От врагов былых и настоящих.

Веер пальмы под ветром колышется,
Свет от звезд, как прощальный узор,
Робкий шелест под сводами слышится,
Сокровенный ночной разговор.

В этих камнях не малое прячется,
Трещин тень, что следы от оков,
Фонари как невесты маячатся
В белой свите ночных мотыльков.

Лунный свет проскользнет недотрогою
По застывшей небес глубине,
Проблеснет лишь колонною строгою
Древний храм на высоком холме.

Затаилась в вуали доверчиво
Тишина и шаги не слышны.
Легким абрисом ветер прочерчивал
Тонкий профиль у белой стены.

Свет над морем за утром потянется,
Закружится до ясной зари,
И застонут, как горькие пьяницы,
В потаенных углах сизари.

От янычар идет названье,
Морей жемчужная слеза,
Восточной сладостию Ханья
Вкус услаждает и глаза
Так, словно грезишь в сне слегка.