Абулькасим Лахути - Ветер утра

Моя судьба в твоих очах теперь,
Я словно воск в твоих руках теперь;
Тебя не зная, пленником я был,—
Свободным стал в твоих силках теперь.

Не на словах я жизнь отдать готов —
Меня ты можешь испытать. Готов
Я за тебя погибнуть много раз
И смерть принять как благодать готов!

Не дам руки твоей врагу — поверь,
Принять бесчестье не могу — поверь.
Пусть голова моя падет, с твоей
Не дам упасть и волоску — поверь!

Сказ про «энаб», «ангур», «узум»
Дошел до нас из тьмы времен.
Поныне поражает ум
И оживляет сердце он.
Кто не слыхал его, сейчас
Пусть мой послушает рассказ.
Однажды в жаркий час дневной
Три путника усталых шли.
Их мучил нестерпимый зной,
Изныли ноги их в пыли.
Все выше солнце, долог путь.
В чем силу, бодрость почерпнуть?
«Узум!» — уж турок весь ослаб.
«Ангур!» — перс принялся стонать.
«Энаб, энаб!» — взывал араб.
Кто б мог услышать их, понять?
И, как нарочно, в этот миг
Разбойник путников настиг.
«Они без сил, — подумал он,—
Все ж трое их на одного.
Я в схватке буду побежден,
Их несомненно торжество.
Посеяв же средь них вражду,
С добычей я домой приду».
Сказал он: «Как помочь, друзья,
Мне одному из вас хотя б?
Пойду-ка раздобуду я
Ангур, узум или энаб.
Плоть усладит один из трех,
Другим же пусть поможет бог».
«Энаб, энаб!» — араб вопит,
А турок жалобно: «Узум!»
«Ангур!» — перс молит. Крик и шум.
А плут тем временем не спит,—
Рассорив жаждущих, как мог,
Добро их тащит под шумок.
Схватились трое, разъярясь,
Забыв в смятенье обо всем.
Клянут друг друга. В этот час
Шел муж ученый тем путем,
Шагал неспешно, полный дум.
Вдруг вопль: «Энаб!», «Ангур!», «Узум!»
Мудрец сказал с улыбкой: «Вот
Вам сил и бодрости залог».
И тут из сумки он извлек
Лозы янтарный сочный плод.
Ликуя, турок, перс, араб
Кричат: «Узум!», «Ангур!», «Энаб!»
Араб, про то не зная сам,
Того же, что и перс, алкал.
Все тот же радостный бальзам
Желанья турка привлекал.
Все трое жаждою одной
Томились в этот жгучий зной.
Понятно стало, что раздул
Вражду их из корысти вор.
Рассчитан был его посул
На то, чтоб вызвать зло, раздор.
Их благодарные сердца
Раскрылись, славя мудреца.

Когда-то тягостно жилось
Народам нашей стороны;
И хоть они страдали врозь,
Нуждою злой истомлены,
Одна мечта сердца их жгла,—
О счастье та мечта была.
Тираны в них из века в век
Вливали горький яд вражды:
Памирца презирал узбек,
Туркмену курд желал беды.
Поверив в каверзный обман,
Ярились тюрки на армян.
Народам друг в беде помог,
Им Ленин истину открыл,
И свет, что он во тьме зажег,
Сердца согрел и озарил.
Хоть все слились в одну семью,
Речь каждый сохранил свою.
Народы, выйдя на простор,
Достигли солнечных высот,
И с древа братства с этих пор
Вкушают счастья сладкий плод.
Союз их неразъединим,
Бессилен недруг перед ним.
1943

В час, когда легли, край небес задев,
На твои поля первые лучи,
Дрогнули, в комок сжались палачи,
Зная, чем грозит им народный гнев.

Твой прозрачный луч средь других лучей
Озарил тогда бледный небосвод,
Был он ярче всех, чище, горячей,—
Радостно смотрел я на твой восход.

Но пришел опять бедствиям черед,
Затянули даль черных туч пласты:
Снова палачи ввергли твой народ
В бездну тьмы и слез, горькой маеты.
Друг мой, что с тобой, где томишься ты?

Стоек будь, чтоб жар в сердце не потух.
Где бы ни был ты, будь к борьбе готов,
В непроглядной тьме обостри свой слух,
Друг, услышь трубы отдаленный зов.
Придавил тебе плечи тяжкий гнет,
Тлеет под золой чудный дар певца.
С новой силой он вспыхнет — час придет!
Жгучей песней вновь обожжет сердца.

Я вижу тебя, я вижу тебя:
В оковах, в тюрьму под конвоем идешь;
За помощь народу гоненья терпя,
Друг, с поднятой ты головою идешь.
Я вижу тебя, я вижу тебя,—
Как смелый борец, как воин идешь!

Избрал ты достойный и праведный путь,
Ты смерти в глаза не страшился взглянуть.
Враги не заставят тебя повернуть —
Ты тучей на них грозовою идешь.
Я вижу тебя, я вижу тебя,—
Как смелый борец, как воин идешь!