Абулькасим Лахути - Ветер утра

Ты мне дорога, с тобою никто не сравнится, нет.
В печали душа стремится к другой? — Не стремится, нет.
Скажу ль, что в душе нет раны? — Глубокая рана есть.
Но разве в душе покорной обида таится? — Нет.
Глаза твои мечут стрелы, душа не защищена.
Но рвется ли вновь на волю плененная птица? — Нет.
Ужели несчастье больше разлуки с любимой есть
И душу больней другая палит огневица? — Нет.

Один силач жил в городе у нас.
О нем молва широко разнеслась:
Бывало, кедр он с корнем вырывал,
Он кулаком и тигра убивал.
Плечом наляжет — рушится стена,
Будь из железа кована она.
Но сам он был — сплошная доброта,
Как стеклышко, душа была чиста.
И козней и кровопролитья враг —
Не выносил могучий свар и драк.

Всех тише был он, но и всех сильней!
И зародилась зависть у людей:
Старались досадить, исподтишка
Насмешками травили добряка,
А то отвагой хвастались при нем,
Вступить грозились в бой с богатырем!
С улыбкой он глядел на хвастунов
И мимо дерзких проходил без слов.
За то, что он стремился мир блюсти,
Его прозвали «пахлаван Ошти».

Однажды шел он позднею порой,
С ним женщина, закрытая чадрой.
Как вдруг ватага пьяных в темноте
Путь преградила скрытой красоте.
Разбилась тут терпенья пиала,
Рука Ошти меч гнева занесла.
Поток бурливый — пахлаван Ошти,
А те — что щепки на его пути.
Один лишь лев сравниться мог бы с ним,
А тех — со стаей волчьей мы сравним.
Вокруг себя он головы сечет,
Рекою крови улица течет.
Сброд негодяев вскоре побежден,
Вновь для прохожих путь освобожден,
И горожане славят силача —
Как разошелся, как рубил сплеча!

Тогда в восторге друг богатыря
Нагнал его поспешно, говоря:
«Что делает любовь! Как много сил
Дает она! Скалу бы ты разбил!
Ты был что снег, не тающий и днем,—
От близости любимой стал огнем.
Вдвойне могуч и грозен, кто влюблен,—
Ведь сам себя позабывает он!»
Едва хотел ответить другу друг,
С нее чадру откинул ветер вдруг,—
И увидал толпящийся народ
Седые волосы, беззубый рот…
Ошти в ответ на дружескую речь
Завесу с тайны поспешил совлечь:
«Ты прав: для той, которую люблю,
Себя, — сказал, — огню уподоблю.
Но ежели сейчас мой меч в крови,
Причина вовсе не в мужской любви:
Сегодня гостью матери моей
Я провожал, я стражем был при ней.
Сказала мать: «Мой свет, дитя мое,
Никто чтоб пальцем не задел ее!
Спокойно пусть дойдет к себе она —
Тень спутника ее хранить должна!
Уж если гостью я вверяю льву,
Так пусть я льва недаром львом зову!»
Что приказала мать, то свято нам,
Для матери всего себя отдам.
Мать доверяет сыну: разве есть
Для сыновей возвышеннее честь?
Пусть я в бою хоть голову сложу —
Не головой, но честью дорожу.
В моих глазах стояла мать моя —
И полчища врагов разбил бы я».
Ты, Лениным воспитанный птенец,
В сражениях испытанный боец,—
Ты мысль мою, наверно, угадал,
Свое лицо ты в притче увидал.
Носитель чести, мира, правоты,
Приказу сердца ныне внемлешь ты.
Приказ гласит: «Меч на врага взнеси,
Свою страну от гибели спаси!»
Теперь не то, что в притче про Ошти:
Хранил он гостью матери в пути,
Мать-родина сама зовет сейчас,
Чтоб ты ее от злодеяний спас.
Но если у нее подобный сын —
Бояться ль ей за честь своих седин?
Откуда б ни грозила ей беда,
От всех убийц, повсюду и всегда,
Будь ей защитой. Верит в сына мать:
Доверья чище в мире не сыскать.
Пусть матери лицо стоит в глазах!
Мчись львом на строй коричневых рубах,
Гадюкам хищным головы руби,
Насильников, захватчиков губи,
Чтоб мощь врага раз навсегда сломать,
Чтобы тебя благодарила мать!

Бежит, гонима бурей гнева,
чудовищная стая
Под натиском советских армий,
как лед весенний тая.
Вот отчего душа ликует,
услышав о героях,
Вот отчего декабрь холодный
сияет ярче мая.
Не ослабеет меч разящий,
отчизны не уступит,—
Его для мщения заносит
народа мощь святая.
Уже мы слышим клич военный
замученной Европы,—
Она встает, в победах наших
надежду обретая.
Безумцы лишь могли помыслить,
что наш Союз погибнет,
Но мы предвидели победу
отеческого края.
Народ наш, разума носитель,
низвергнет мир насилья,
Где правят ненависть и злоба,
кровавых жертв алкая.
Мы вражье логово разрушим,
мы Гитлера настигнем,
И мы поднимем знамя правды,
преступников карая.