Примо Леви - «Я в Берлине. Сидоров»

Джон Нидегер, первый лейтенант, Девятая воздушная армия ВВС США

Особенных результатов мы не добились — нам удалось продвинуться всего на пять миль в узком секторе. Ворота в Париж и Рейн еще были заперты, но и замки и щеколды дрожали под натиском союзников, и каждый новый удар теперь угрожал выбить их окончательно. В Кане и Сен-Ло союзники планомерно высвобождали плацдарм для маневрирования, и затянувшаяся борьба в этом районе, где поля чередовались с лесом, подходила к концу.

Исход операции теперь не вызывал сомнений. Сможет ли Роммель удержать британские бронетанковые войска на открытой территории, не допустив их к Орну и в то же время противостоять натиску американцев, пытающихся захватить Сен-Ло? Если не сможет, это поставит под угрозу всю германскую армию во Франции. И серьезные опасения немецких старших офицеров полностью подтвердились 20 июля, когда сразу после сдачи Сен-Ло и атаки в Орне было совершено покушение на Гитлера.

Напряжение дало себя знать. Период отчаянных боев за каждую деревню, ферму или холм и за каждую сотню ярдов практически кончился. Немцы все еще уверенно удерживали свои холмы, но это была «борьба за выживание». Все шло к тому, что союзники вот-вот окончательно выбросят немцев с завоеванных позиций. Это будет одно из самых значительных сухопутных сражений в истории. Вся Франция замерла в ожидании, скрывая волнение под видимой покорностью судьбе — да, вся Франция, за исключением маленького кусочка Нормандии, в котором бои уже отгремели. Здесь, у побережья, жизнь постепенно входила в нормальное русло. А в небольших бытовых эпизодах, нельзя было не почувствовать благодарность за освобождение, которого с таким нетерпением ждали Франция, Голландия и Бельгия после долгих лет отчаянья и надежды.

Роберт Барр

Дорога из Фалеза на Аржантан идет все время через холмистую местность, и сегодня утром, спускаясь вниз, мы вдруг увидели прямо перед собой колонну пленных, такую огромную, что конца ее не было видно, — что-то похожее я видел только в Северной Африке. Они шли строем или, правильней сказать, с трудом тащились по трое, привязанные друг к другу. Несколько вооруженных британских военных несли раненых. Изнуренные, небритые, одетые в лохмотья пленные — то, что осталось от Седьмой германской армии, — под проливным дождем брели в лагеря для военнопленных, неся свои пожитки и держа на плечах одеяла, которыми закрывали головы в тщетной попытке не промокнуть насквозь.

Неподалеку от линии фронта мы встретили одного офицера, выглядевшего очень усталым, который пытался одновременно и руководить солдатами и управляться с пленными. «Просто не знаю, что с ними делать, — сказал он. — Они сами к нам в руки идут». А в штабе бригады нам сказали: «Наша бригада и разведывательный полк взяли вчера больше 1100 человек. Сегодня утром в девять часов звонят из разведки и говорят, что взяли еще шестьдесят, в девять двадцать сообщили, что пленных уже 300, к половине одиннадцатого их была опять тысяча».

Я видел список дивизий, из которых были эти пленные. Это пятнадцать дивизий, пехотные и танковые войска, десант и СС. И сейчас все они тут, вперемешку! Как это символично для дезорганизованной, совершенно растерянной Седьмой германской армии!

Через пять миль от Аржантана мы свернули по сельской дороге на северо-восток. Когда-то немцы использовали эту дорогу для отступления, теперь она превратилась в кладбище для их вооружения и для них самих. Чтобы убрать груды обломков и открыть дорогу для нашей пехоты, пришлось использовать бульдозеры. Увиденное не поддается описанию, чего тут только не было: всевозможные средства передвижения, немецкое оружие, танки, грузовые и служебные машины, бронемашины, машины-амфибии, телеги, с нагруженными на них боеприпасами, всяким барахлом и едой; и все это было поломано или разбито вдребезги. Здесь можно было найти автомобильные двигатели, вырванные взрывом из машин и валяющиеся в двадцати или тридцати ярдах от них. Танки «Пантеры» со «срезанными» башнями — танк мог быть с одной стороны дороги, а его башня с другой. Вот на что способна ракета «Тайфун».