Примо Леви - «Я в Берлине. Сидоров»

«Нам приказали, — рассказал Галин, — очистить колокольню, но мы не могли к ней подобраться, и тогда я взял свой ручной гранатомет и пошел в дом напротив, поднялся в спальню на втором этаже, установил гранатомет на подоконник и направил на колокольню. Взрывом снесло верх колокольни. Позже мы нашли там двенадцать мертвых фрицев; кого-то из них убили наши пулеметы, а мой гранатомет завершил дело».

«Церковь сильно повреждена?» — спросил полковник. «Только снаружи, сэр, — ответил Галин. — Мы всего лишь снесли верхушку, мы бы ее не тронули, если бы там не было снайперов. И когда я заходил внутрь, сэр, я всегда снимал головной убор».

Честер Уилмот

Есть одна вещь, которую я, думаю, не забуду никогда, — я видел, как британская пехота неуклонно, хотя и с трудом, продвигалась вперед к линии фронта по разбитым дорогам Франции: солдаты шли вереницей, с опущенными головами, согнувшись под тяжестью ноши, которую несли на спинах, вооруженные до зубов… Чуть ли не валясь с ног, они шли и шли вперед, только вперед, хоть и медленно, но упорно продвигаясь к фронту. Пот струился по их лицам, сбоку, на бедре у каждого болталась привязанная кружка для питья; они не смотрели назад (да и по сторонам тоже); одно упорное стремление — вперед, к фронту, только вот дорога была неровная, и это их немного раздражало.

Военные машины, грузовики и танки эшелон за эшелоном проходили мимо, погружая их в облака пыли, но они как будто не замечали этого. Такое зрелище даже бессердечного человека не оставит равнодушным.

Л. Э. Николлс, подполковник авиации, Королевские ВВС

Если сегодня в Нормандии находится ваш брат, или муж, или ваш любимый, есть большая вероятность, что где-то во Франции ваше имя написано вдоль одной из пыльных дорог, на грузовике, бульдозере или на цистерне; просто имя, аккуратно выведенное краской, возможно, на лобовом стекле или на крышке бака. Чаще всего это простые имена — «Мэри», «Единственная Хелен», «Джой», «Глэдис» и тому подобные.

Но встречаются и другие надписи, чаще всего, пожалуй, фраза, которая неизменно вызывает улыбку на лицах военных. Это фраза, смысл которой не поймет никто, кроме британца. Ее видишь повсюду. «Сомневаешься — выпей чаю». Она, конечно, встречается в разных вариациях. Мне попался грозного вида внедорожник, размером с небольшой дом, с надписью «Чаевники из Клапама». На перекрестке, где руины домов свидетельствуют о том, что это место было подвергнуто атаке противника, черная надпись на желтом щите: «Если вам захочется попить чайку, не делайте этого здесь, могут и убить». И вот на этом перекрестке, как и на большинстве перекрестков Франции, стоит человек, которого еще только вчера можно было видеть на вашей Хай-стрит, военный полицейский, выполняющий великую миссию — он контролирует, должно быть самые загруженные в мире, дороги.

Гай Бьям

Когда мы перелетели на другую сторону Ла-Манша, я видел огромные всполохи огня из тяжелых орудий Военно-Морских сил. До чего же крутые парни эти ребята из Военно-морских сил. Они умеют задать жару противнику. Мы видели, как они стреляют на поражение, когда пролетали над побережьем, направляясь к Кану. Огромные столпы дыма и пыли взмывали над городом и поднимались на тысячу футов над землей после страшных взрывов, учиненных ВВС и ВМС Великобритании и «Мародерами» [22] «Мародер» — Мартин В-26, американский бомбардировщик. (Здесь и далее — прим. перев.) из Девятой воздушной армии ВВС США. Я знаю, что рискую показаться безумцем, но все же скажу, что солнце, пылающее сквозь эту завесу дыма — жуткое, но и прекрасное зрелище. Сначала страшные разрушения внизу разглядеть было невозможно. Но скоро я их увидел. Деревья и живые изгороди были как будто срезаны гигантским плугом. Бомбы союзников отрезали немцам дорогу от их оборонительных сооружений. Да и артиллерия союзников тоже внесла свою лепту. Никогда, даже в День высадки, не видел я ничего похожего. И наша артиллерия непрерывно выпускала на город снаряды, попадая точно туда, где было больше всего немцев.

Мы уже были почти внутри огненной завесы. Фрицы, должно быть, опираясь на опыт предыдущих атак, теперь вели заградительный огонь. Вот что забавно: зенитный снаряд, когда взрывается, похож на большую волну мягкого черного шелка, как будто это плод воображения Уолта Диснея. И только когда ты слышишь «умф», ты понимаешь, что снаряд совсем не такой уж и мягкий. Этот «умф» для меня звучит, как «Иди домой!» Но ты не уходишь, ты продолжаешь продвигаться вперед под бомбежкой. Не успели мы влететь в огненную завесу, как ближайший ко мне справа самолет получил удар прямо в топливный бак. Из него вырвались языки пламени. Потом он взорвался. Хвостовой стрелок сказал, что видел, как от самолета отделились несколько парашютов. Я был безумно рад это слышать, потому что все эти ребята мои близкие друзья. Затем мы стали прорываться. Шесть раз пролетали над снарядом прямо во время взрыва. Немцы наносили удары со всех сторон и пробили в нашем самолете несколько дыр. А затем наши бомбы, сброшенные на землю, на которой продолжали упорствовать фрицы, завершили атаку.