Примо Леви - «Я в Берлине. Сидоров»

Сам не знаю зачем, я посмотрел на часы. Было 4.15 утра. Слышался треск минометов и пулеметов. Признаюсь, я запаниковал. Единственным моим желанием было немедленно очутиться дома. Видимо, я выбрался из планера не с той стороны, поэтому и оказался один. Я подумал о своих друзьях и о том, что будет, когда от меня не придет репортаж. Я уже считал, что мне пришел конец, я барахтался в грязи, молился и вдруг увидел подполковника Чарльза Шельгаммера из Нью-Йорка. Он летел на том же планере, и мне стало чуточку легче. Я потерял шлем, и подполковник Шельгаммер велел мне достать его. Моя радость, оттого что я его увидел, тут же сменилась злобой и ненавистью, но я все же нырнул и достал шлем.

К полудню эта местность была зачищена от снайперов, и мы подошли к маленькому городишке, который только что взяли американцы. Ничто не могло порадовать меня больше, чем их форма защитного цвета. Пожилая француженка вынесла мне бутылку коньяка, который я опорожнил с жадностью (конечно, исключительно в медицинских целях).

«Фрицы ушли. Война закончилась», — сказала она. Увы, через десять минут немцы перешли в контрнаступление, и война возобновилась. Меня охватило желание во что бы то ни стало выбраться из этой переделки, я направился к лесу и провел там целую ночь под кустами малины в компании американского полковника и какой-то больной свиньи. Потом я стал пробираться к штабу. Это было пеший пробег вдоль изгороди длиной примерно в три мили, думаю, что меня могли принять за горбуна, потому что я шел все время, нагнувшись и втянув голову в плечи. Один сержант, который заметил меня издалека, представлял меня потом своим друзьям как «непревзойденного мастера по пересечению обстреливаемой местности». Этот титул я принял с гордостью. Все-таки корреспонденты тоже внесли свой вклад в боевые операции. Во всяком случае, по моим подсчетам в тот первый день немцы впустую потратили на меня около пяти тысяч патронов.

Маршалл Ярроу, международное информационное агентство «Рейтер »

Вчера, когда американцы в составе разведывательного отряда пробивали себе дорогу к Шербуру, а потом, отстреливаясь, продвигались по узкой улочке, им навстречу из ворот дома внезапно выскочил француз. Они чуть не пристрелили его, потому что на нем был стальной шлем, как у немцев, но он успел крикнуть: «Свои!», а потом сказал: «У меня тут четверо американцев». И вот эти четверо здесь, готовы сами рассказать о себе (а микрофон журналиста Би-би-си, как всегда, при мне).

Начнем с первого пилота, лейтенанта Харли Доуринга, 24-х лет из Уокарузы, штат Индиана. Итак, лейтенант. Как вы оказались в Шербуре?

ДОУРИНГ. Ну, мы все — одна команда на истребителе. Нас послали, чтобы высадить десант на юге полуострова Котантен. Мы успешно выполнили задание и повернули к дому. Это было в половине второго ночи 6 июня, в День высадки. Вскоре по нам открыли шквальный зенитный огонь и нас сбили. От взрыва сгорел левый двигатель, и левое крыло было сильно повреждено. Мы оказались слишком низко, для того чтобы выровнять высоту или выпрыгнуть с парашютом, так что выбора не было — мы совершили аварийную посадку. Мы угодили на поле, потом наш самолет врезался в живую изгородь, его развернуло вокруг оси, и остановился он уже на другом поле. Боюсь, это все, что я помню. Я ударился головой и потерял сознание.

МЕЛВИЛЛ. Рассказ может продолжить второй пилот. Вот он. Лейтенант Томас Р. Уэстроуп, 22-х лет, из Харлана, штат Айова. Продолжайте, лейтенант.

УЭСТРОУП. Ну вот, после падения я сразу же решил выяснить, все ли целы. Мы все были в шоке, многие получили ушибы, но более-менее уцелели. Мы забрали из машины аптечки и рации, сломали радиосистему и после этого подожгли самолет. Потом мы перебрались через живую изгородь на следующее поле и залегли в канаве. Мы слышали голоса немцев совсем близко и лежали, затаив дыхание. Под конец ночи мы поспали или, вернее, попытались поспать немного в своей канаве — из-за холода заснуть было трудно. На следующее утро, около десяти, нас там нашла одна француженка. Мы сказали ей, что мы американцы, и нам удалось с помощью жестов объяснить, чего мы от нее хотим (а хотели мы, чтобы она нас спрятала). Она сделала нам знак подождать и ушла. Потом вернулась, и следующие два дня она и ее друзья прятали нас на разных полях и в стогах сена. Они нам приносили вино, молоко и еду. После того как мы провели день в стогу, один француз из движения сопротивления забрал нас к себе домой. Здорово было наконец оказаться в доме!