Дмитрий Мережковский - Варианты стихотворений

Чтоб мог ты грезою воздушной упиваться,

Чтоб знанье дать тебе, и роскошь, и досуг. [13] В автографе: Народом куплено. В автографе вместо этого ст.: Ведь должен кто-нибудь трудиться за тебя, В невежестве, в цепях, в грязи свой век губя, От прав своих на жизнь и счастье отказаться.

Базилио

Нет, совесть мне кричит, что ты не прав, мой друг.

Когда для знания, для подвига святого,

Я с бескорыстною любовью отдаю

Сокровища, покой и дружбу, и семью, —

Ужель посмеешь ты клеймить меня сурово,

Как будто в праздности я трачу жизнь мою?

Иль мозга моего не тягостней работа,

Чем если б землю рыл я с заступом в руках,

Иль меньше я тружусь, чем пахарь на полях,

И на лице моем не те же капли пота?..

Устал я, как мужик, измученный в страду

Не острою сохой, а мыслию свободной

На поле умственном взрывая борозду,

И ты назвал игрой мой подвиг благородный!

Клотальдо

Наш мир по-прежнему отчаяньем объят…

Нам груды книг твоих души не утолят,

Бесплодных ваших дум нас не согреет пламень.

Нет Бога жаждущим — ты Бога не открыл,

Зачем и как нам жить — глупцов не научил,

Просили хлеба мы — вы подали нам камень. [14] Перед этим ст. в автографе: Да, твой великий труд — ничтожная игра. Скажи, кому помог ты, в муках и позоре — Что сделал для людей, для пользы и добра, Чьи слезы осушил, кого утешил в горе?

Базилио

Безумец, не оно ль, не знанье ли дает

Вам, недостойным, власть над вечною природой,

Не просветило ли сознаньем и свободой

Оно ваш темный ум?.. Свершая свой полет

Высоко над толпой, над скованным народом.

Из состраданья к вам наука мимоходом

Кидает в дольний мир небесные дары.

В ответ летят лишь крики черни:

«Готовьте ей венки из терний

Готовьте пламя и костры!..»

Двуногий зверь, слепой и вечно полный страха,

Ты прозябал в лесах, но знание пришло,

Благое, светлое, и подняло из праха,

И к звездам блещущим победно вознесло

Твое поникшее, угрюмое чело.

И в нем ли пользы нет — коль ставите вы гранью

Лишь пользу жалкую божественному знанью!

Клотальдо

О горе, горе вам, вожатые-слепцы,

Учителя, пророки, мудрецы, —

Вас слишком позднее раскаянье постигнет,

И задохнетесь вы от пыли мертвых книг:

Теперь уж скорбь томит, но в тот ужасный миг

Она безумного отчаянья достигнет!

Тогда вы молвите горам в предсмертный час:

«Падите, горы, скройте нас!»

…………………………………………………. [15] Отточие отмечает снятый по цензурным соображениям фрагмент автографа: Как темного, в навоз зарывшегося крота, Вы презираете бессмысленный народ, Но он поднимется и мстителем придет, И у вождей своих потребует отчета. И что вы скажете тогда? Ему в глаза Вы бросите ли вновь надменное презренье, Но будет он могуч и страшен, как гроза, И совершится Божье мщенье!

Базилио

Я на посту моем останусь до конца;

Пред истиной дрожат лишь слабые сердца.

О, как бы ни были мне тягостны страданья

От беспощадного, правдивого сознанья —

Я в разум верую и не страшусь его,

И громко исповедую науку,

И за нее готов пойти на смерть и муку,

Как за Спасителя и Бога моего!..

Клотальдо

Прости, я говорил с невольным раздраженьем…

Окончим спор… Король, боюсь я одного,

Что может Сильвио, питомца моего,

Похитить у меня ваш мир, объятый тленьем…

О только молви: нет, уйми ты страх в груди,

И, если не меня, хоть сына пощади.

вм. Базилио

последнего Но я люблю его!..

четверостишия

Базилио («Я Клотальдо

должен на краю О, Боже

могилы…») Он света солнца мне дороже,

Ему всю жизнь я посвятил,

Его, как женщина, с любовью

Я на груди моей носил,

Порой, склоняясь к изголовью,

Мои седины забывал;

Его баюкал, пеленал

Я непривычными руками,

И часто дряхлыми устами

Я песни детства напевал. [16] В автографе после этого ст. идет фрагмент: Ужели прихоть властелина Погубит все: пришел ты вдруг И говоришь: «Он мой» — и сына, Ребенка милого, из рук Отца ты можешь вырвать силой, Опору старости унылой. Прости, не помню сам от мук, Что говорю — о сжалься, друг! Король Не меньше я, чем ты, страдаю, О, разве в сумраке ночей Я влагой слез не обливаю Подушки пурпурной моей

Базилио

Когда гляжу, угрюмый, бледный,

На игры юношей порой —

Я втайне думаю с тоской:

«А где-то Сильвио, мой бедный,

А где-то сын мой дорогой?»

Ко мне, скорей, мой мальчик милый:

Еще хоть раз обнять его —