Дмитрий Мережковский - Варианты стихотворений

И здоровья торжество! [11] В автографе после этих строк шел зачеркнутый фрагмент: Закону: «Хлеб свой добывай ты в поте Лица». С тех пор — ни праздности, ни скуки. С великою гармонией вселенной — Необходимые родные звуки — Мы радостно слились душой смиренной. С каким отчаяньем, с какой тоскою Искал я прежде смысла жизни в смерти. Слепец слепых ведущий за собою! Я говорил: «Жизнь только зло, поверьте!» И сам не верил алчущей душою. Среди гробов искал я возрожденья И находил лишь мертвый прах да тленье. Но чей-то голос в сердце наболевшем Твердил мне день и ночь: лишь там, в природе, Не здесь, не в вашем мире одряхлевшем, Спасенье ты найдешь лишь там, в народе. И вот мы стали жить, как миллионы Простых людей живут, любя, страдая, И веря в жизнь, и с верой исполняя Труда святые вечные законы. В автографе после этого стиха идет фрагмент: Как сон, рассеется недуг тяжелый. С сознанием одержанной победы Иду домой, усталый и веселый; И сладостны так отдых и беседа За очагом; теперь без угрызений Мы наслаждаться вправе тишиною, Поэзией, мечтами, красотою И всеми чарами ночных видений, Но с тем, чтоб завтра с новою зарею Приняться с бодростью и силой новой За труд святой, целебный и суровый.

(Вбегает Сильвио).

Сильвио

(сбрасывая с плеч кабана к ногам Клотальдо)

перед первым

монологом

Сильвио («Весь Блестящая победа!..

день среди болот…») Взгляни, отец, взгляни, какая дичь!

Клотальдо

Кусок, достойный царского обеда,

То — лучшая из всех твоих добыч.

Сильвио

Ты знаешь ли, как зверя я нашел?

Клотальдо

Нет, прежде сядь и отдохни: котел

Поет уж на огне, и теплый ароматный

Над ним клубится пар!

Сильвио

О запах благодатный!

Я голоден, дай ложку мне скорей, —

Потом начну рассказ, от счастья и волненья

Я голода не замечал; полней

Янтарным супом чашку мне налей.

Но слушай…

Клотальдо

Вот плоды и сладкие коренья,

Вот хлеб и овощи, и золотистый мед, —

Подарок диких пчел, и в глиняном кувшине

Студеная вода…

Клотальдо

после последней Мой милый Сильвио, лежал ли ты порою

реплики Сильвио В траве росистой утренней зарею,

(«В лесу я И чем-то тронутый до глубины души,

никогда…») На влажные цветы смотрел ли ты в тиши,

Как на друзей давно знакомых?

И долгие часы следил ли, как дитя,

В тот мир волшебный уходя,

За жизнью слабых насекомых?

Неправда ли, тогда к растеньям и зверям,

И даже к мертвым сумрачным скалам

Рождалось кроткое в груди благоговенье?..

И был в лесу глухом ты как в семье родной,

И с миром жизнь одну ты чувствовал душой,

Как будто сердца общего биенье.

Былинка каждая была тебе близка,

И ты любил ее, в родство с природой веря,

И ты жалел в полях последнего цветка,

Птенца без матери, страдающего зверя?..

Ты сразу сделать всех счастливыми хотел

И кажется весь мир любовью бы согрел,

Неправда ль, Сильвио?..

(Сильвио уснул, положив голову на колени старику).

Не слышит он и дремлет…

Он слов моих не мог понять: но в этот миг

Так трогательно чист его безгрешный лик,

Как будто ангелу-хранителю он внемлет…

Спи, милый сын мой, спи: к чему тебя будить…

Должна его сама природа научить

Одной улыбкою своею

Прощать, мириться и любить.

С молитвой за него склонюсь я перед нею…

(Целует спящего Сильвио и отходит от него).

Зал во дворце

Базилио

перед

первой фразой Ужель над светлою наукой ты глумишься?

Базилио Над мыслью вольною, не знающей оков,

(«Благодарю Над драгоценнейшим наследием веков…

тебя…») Презрением к нему, как школьник, ты гордишься! [12] В автографе перед этим ст. идет следующий фрагмент: О если б унижал ты гнет и самовластье, Смеясь над призрачным величеем царей, Над жалкой тленною порфирою моей, Хотя я сам король, но все ж не без участья Внимал бы речи дерзостной твоей.

Клотальдо

Нет не над знаньем я глумлюсь, но над забавой,

Над детскою игрой, что знаньем ты зовешь:

Без дела, без любви вся мудрость ваша — ложь.

Ты думал ли, мудрец, какой ценой кровавой

Мгновенье каждое досуга твоего

Купил ты у судьбы? Чтоб мог, как божество,

Ты опьянять себя блаженством созерцанья

В книгохранилищах, меж статуй и картин,

Под сенью мраморной, беспечен и один,

В пыли пергаментов вкушать всю негу знанья —

Ведь должен кто-нибудь от счастья отказаться,

Как вол, безропотно влачить железный плуг —